задай сам вопрос правителю Посейдониса, почему Совет объявил Гратиона преступником! Или боишься?

— Придержи язык, когда разговариваешь со мной, потомок цахел! Мое копье, — Бомани наклонился и поднял с мешка с немудреными солдатскими пожитками громовое копье, — отняло больше жизней диких цахел чем ты видел цивилизованных. Или желаешь посостязаться со мной в искусстве владения оружием?

Человек на пристани нервно оглянулся на цахел позади. Отпрянули при виде гневного полуатланта — явно не защитники.

— Так что передать благословенному богами Энкелаиду? Что храбрейший из храбрейших Бомани испугался?

— Передай ему, толстяк, что я иду!

Громовое копье отправилось на одно плечо, мешок с пожитками на другое. Гигант легко сбежал по сходням, остановился перед невольно отступившим на шаг посланцем Энкелаида.

— Ну? Веди меня посланец, — полуатлант последнее слово выделил голосом и саркастически улыбнулся, но человек посчитал благоразумным не заметить новое оскорбление.

Дождь закончился. Перепрыгивая через лужи, Бомани шагал по городу детства: в небе — пушпаки, множество экипажей, как электрических, так и движимых парой коней, заполняли проезжую часть. Торговцы, с головы до ног в темных одеждах, устроившись в тени жилых пирамид, зазывали прохожих и, конечно, женщины! Женщины страны Атлантов были восхитительны и тем более для Бомани, успевшего за три года изрядно позабыть цивилизованные места! В куполообразных юбках, украшенных по низу оборками, с узким, зашнуровающимся спереди лифом, с открытыми нескромному мужскому взгляду грудями, они словно магнитом притягивали взгляд ветерана, шагавшего позади то ли охраны, то ли почетного эскорта. Все вроде как раньше, но тренированный взгляд легко подмечал новые черточки, абсолютно невозможные три года тому назад. Во-первых, грязь. Раньше дворники-цахел буквально вылизывали каждый клочок Посейдониса, а теперь на улицах лежали листья, грязь и никому до этого не было дела. И еще на некоторых жилых пирамидах он заметил характерные серые проплешины — замазанные бетоном следы мощного оружия типа стационарных громовых копий. Сражение в столице Земли Атлантов? Немыслимо! На последней остановке в порту Бандари до пассажиров дошли смутные слухи о неких событиях на Родине. Но даже в страшном сне он не мог представить себе, что противоречия между потомками атлантов зашли так далеко! И самое главное, что с отцом? Такими вещами как воля Совета царей не шутят!

Знакомый до последней черточки отцовский дворец под крышей из орхилака, знак того, что здесь живет атлант, встретил небрежно замаскированными следами прогремевшего здесь сражения и пустотой. Ни один из стражников — истинных людей на воротах ему не знаком. Это плохой знак, но по-прежнему сведений о том, что произошло на Родине пока он отсутствовал, не хватало.

Коридор, эскалатор, поднявший на второй этаж, короткая анфилада изысканно оформленных покоев, и Бомани вошел в приемный зал, где прохаживались несколько истинных людей и полуатлантов; они посмотрели на него с какой-то странной улыбкой.

Эта улыбка показалась юному сотнику дурным предзнаменованием; однако запугать его было не так-то легко. Три года в постоянных стычках с дикарями закалили и научили не показывать врагу — а это были несомненно враги, то, что происходило в душе. С гордым видом прошел мимо, подбоченясь, остановился в выжидательной позе у стены.

Служитель зала, кстати абсолютно незнакомый Бомани, вернулся и знаком предложил следовать за ним. Молодому человеку показалось, что за спиной начали перешептываться.

Миновав коридор, Бомани прошел через большой зал, вошел в приемную. На низком ложе-полумесяце у торцевой стены, с двумя миниатюрными фонтанчиками по краям — их хрустальный перезвон был единственным звуком, нарушавшим тишину, лежал незнакомый атлант; рука машинально гладила по шерстке милого и обаятельного зверька, похожего на маленького медведя. Незадолго до того, как Бомани отплыл в заокеанские колонии, их начали ввозить с далекой планеты, открытой экспедицией атланта Зеверса. Атлант повернулся к посетителю, едва тот вошел в дверь.

Волна лихорадочного озноба пробежала по телу Бомани. Однако он не показал виду и, гордо выпрямившись, ждал пока новый хозяин дворца заговорит с ним.

— Итак, — сказал атлант, — вы Бомани, сын государственного преступника Гратиона?

— Я сын атланта Гратиона, ни про какого государственного преступника Гратиона мне неизвестно, благословенный богами Энкелаид, — ответил гордо Бомани — несмотря на почтение и даже страх, испытываемый им перед атлантом, по-другому он ответить не мог.

— Дерзок… — лениво, с легким оттенком раздражения, сказал атлант, — Ну что же, это мне нравиться, я люблю дерзких смельчаков. Я наслышан о ваших подвигах на самом краю обитаемых земель.

Бомани решил, что пора и почтительно наклонил голову.

— Благословенный богами Энкелаид! Мне обещано человечком, представившемся начальником вашей стражи, что я смогу узнать у вас о причинах, по которым мой благословенный богами отец объявлен государственным преступником.

Атлант поморщился, словно проглотил незрелую виноградинку. С его ложа соскочил зверек, забавно шевеля крупными остроконечными ушами, обошел вокруг гостя и неторопливо вернулся назад. Все это время атлант молча наблюдал сузившимися глазами за Бомани.

— Итак вы просите открыть тебе причины, по которым Совет царей объявил Гратиона государственным преступником?

Бомани, с непроницаемым лицом — маской, на котором невозможно прочитать и тень эмоций, утвердительно наклонил голову.

— За попытка мятежа! Вы верно видели свежие разрушения на улицах? Это его последствия.

Бомани совершенно ошарашенными глазами глядел на собеседника. Чтобы отец, до мозга костей преданный стране Атлантов, восстал? Этого не могло быть, но и не верить он не мог. Атланты не врали никогда и никому — это было ниже их достоинства. Мир Бомани рухнул.

Немигающие глаза не отрывались от лица человека, казалось, они без труда могли прочитать самые затаенные мысли.

— Полно молодой человек, — рука хозяина дворца вновь начала ласкать любимца, — не все так плохо. Нарушил законы ваш отец, а вы герой пограничных сражений, дважды отмеченный за храбрость Советом царей. Это немало в столь юном возрасте.

— Бомани! — человек был так поражен услышанным, что атланту пришлось вновь окликнуть собеседника.

— Слушаю вас, благословенный богами, — разжал крепко стиснутые челюсти человек, — но ваше известие совершенно выбило меня из колеи. Прошу простить.

Атлант помолчал, как бы давая понять, что предложение будет выглядеть необычно:

— Вы храбры, Бомани, такие нужны мне, переходите ко мне в стражу. Я люблю сильных и удачливых воинов, — на лице атланта появилось благосклонное выражение.

— Благословенный богами, но зачем вам сын государственного преступника? Разве мало истинных людей и полуатлантов с безупречной родословной мечтают услужить вам?

— Мне нет дела до глупых условностей, — после некоторого молчания произнес атлант. В голосе прозвучали неожиданно мягкие, увещевательные нотки, — Мы не выбираем родителей. Вы опасаетесь немилости из-за объявления вашего отца преступником, но есть ли в его деяниях ваша вина? Нет. И мне не в чем