ли не строевым шагом рванул прочь из кабинета.

– Дело в том, что они с профессором Фролушкиным – земляки. Белорусы, – оставшись наедине с наркомом, заговорщически сообщил Глеб Иванович.

– Какое отношение это имеет к делу? – Ежов встал (точнее – спрыгнул) с высокого кресла и снизу вверх брезгливо уставился в карие глаза товарища Бокия, уже начинавшего его раздражать.

– Самое что ни на есть непосредственное, – ухмыльнулся тот. – Как я вам докладывал, Фёдор Алексеевич лучше других знает историю Несвижского замка… Или вы решили прекратить поиск золотых апостолов?

– Нет-нет, что ты… Это одна из главнейших задач твоего отдела!

– Вот поэтому я и хочу сделать из этого студента секретного сотрудника, нашего с вами личного агента у тела дражайшего Фёдора Лексеича… Думаю, как земляки да ещё коллеги-философы, они быстро найдут общий язык…

– Ладно. Оформляй.

6

Плечов словно прилип к холодной стене напротив двери кабинета, из которого он вышел несколько мгновений тому назад. Ибо только сейчас заметил, что на ней написано: «Народный комиссар внутренних дел товарищ Ежов Николай Иванович».

«Мать честная, как высоко меня занесло! Ох, и больно же придётся падать, если что-то пойдёт не так…»

Бокий вернулся только четверть часа спустя.

– Пошли! – бросил небрежно и поплыл по длинному коридору в направлении своего кабинета, не оглядываясь и не следя за тем, выполняет тот, кому предназначалась команда, её или нет.

Куда он теперь денется?

Уже не спрыгнуть, не отвертеться…

Выбора не осталось.

Ярослав быстро «подмахнул» все необходимые бумаги и преданно уставился в глаза своего будущего куратора.

– С этой секунды будешь состоять на связи лично у меня, – подвёл черту тот. – И чтоб ни одна собака не узнала о твоей тайной миссии. Ни мать, ни отец, ни братья-сёстры, ни жена, ни друзья, в том числе, Пчелов… Всё ясно?

– Так точно! Эх, как всё-таки славно, что я сирота!

– Круглый?

– Круглее не бывает! – расцвёл добродушной улыбкой Ярослав, впервые в жизни радуясь своему абсолютному одиночеству. – И супруги у меня нет и даже невесты! Только девушка, которая пока никак не реагирует на мои ухаживания.

– Это несомненный плюс для службы в нашей конторе, – по-отечески потрепал его давно не чёсанную рыжую шевелюру Глеб Иванович. – Вот возьми, на первое время хватит, – он достал из открытого сейфа пачку новеньких рублей, переполовинил её и вложил часть хрустящих купюр в руки оторопевшего студента. – Да… И распишись, вот здесь, пожалуйста!

Плечов оставил размашистый автограф внизу листа бумаги, – там, где чьей-то рукой цифрами и прописью загодя была выведена довольно внушительная по тем временам сумма, и только затем бережно упаковал денежки во внутренний карман куцего пальтишко, которое он так и не удосужился снять.

– Когда следующая встреча? – полюбопытствовал деловито, мысленно прикидывая грядущие прибыли.

– Завтра в десять утра. В Тайницком саду…

– В режимной зоне?

– Да. Подальше от посторонних глаз!

– Как же я туда попаду?

– Легко, – в очередной раз выдавив любимое словцо, Бокий запустил руку в выдвижной ящик стола и достал оттуда обычную открытку с видом Кремля. Поставил на её обороте дату: 27.12.1936, время 10.00–12.00 и шлёпнул печать. – Вот твой пропуск. Вход со стороны Ивановской площади? Всё ясно?

– Так точно, товарищ комиссар!

7

Плечов уже толкнул тяжёлую дверь и ступил одной ногой на заснеженную улицу, впуская потоки холодного воздуха в просторное фойе, в котором и без того дрожал от стужи дежурный офицер в летней униформе, когда услышал сзади окрик:

– Постой!

Это его бывший сослуживец на всех парах летел вниз по центральной лестнице, пытаясь на ходу надеть длинное пальто с каракулевым воротником. Догнал, обнял за плечи…

– Ну что, идёшь к нам на службу? – между делом поинтересовался, следуя за товарищем в сторону Сретенских ворот.

– Нет, конечно… Мне ведь ещё надо закончить институт.

– Странно… А я думал, что Глеб Иванович непременно предложит тебе…

– Предлагал, но я отказался.

– Зря, тёзка… Зря… Отказываться в нашем ведомстве не принято!

– Понял. Приму к сведению!

– Ты куда сейчас?

– Домой. То есть в общагу.

– Мне тоже в ту сторону.

– Ещё признайся, что тебе известно, где она находится!

– Конечно, брат… Я, по долгу службы, и не такие подробности обязан знать. Ладно, садись – после разберёмся! – он чуть ли не силой затолкал оторопевшего студента на заднее сиденье основательно покрытой инеем новенькой «эмки»4, одиноко мёрзнувшей на недавно организованной стоянке такси.

– Вам куда? – поворачивая к пассажирам холёное, гладко выбритое лицо, услужливо поинтересовался немолодой водитель. – А это вы, Вячеслав Васильевич…

– Я, Паша. Трогай!

– Да мне, в общем-то, недалеко, – неуверенно запротестовал начинающий философ, но быстро набрался важности и, придав голосу немного несвойственного ему металла, громко распорядился: – Давай для начала – на Большой Трубецкой5, а дальше – будет видно.

– Слушаюсь!

Машина фыркнула и плавно тронулась с места. Одновременно затрещал-защёлкал таксометр…

– Ух ты, – прямо в ухо старому товарищу восхищённо прокричал Плечов, с интересом созерцавший быстро меняющиеся, словно пляшущие, цифры – такого чуда, равно как и кипятильника, ему доселе видеть не приходилось. – Надеюсь, ты не очень разоришься?

– Нет, конечно… Недавно нам значительно повысили денежное содержание… Эх, зря ты не согласился…

– Не всё потеряно, дружище… Может, я ещё передумаю?

8

– Вон там – наше общежитие, – ткнул палец в основательно разукрашенное морозом боковое окно Плечов. – Только до него мы сейчас не доберёмся…

– Это почему же? – насупил густые брови Пчелов.

– Ещё месяц тому назад власть закрыла мост для автомобильного транспорта. Как бы на плановый ремонт… И с тех пор тут никто ничего не делает. Так что придётся ехать в обход!

– Пешком будет проще, быстрее и, что немаловажно, – гораздо дешевле, – добродушно заключил водитель, глуша двигатель и одновременно выключая так понравившийся студенту счётчик. – Вас ждать, Вячеслав Васильевич?

– Нет, Паша, езжай! – лейтенант по-барски швырнул на остававшееся всё время свободным переднее пассажирское сиденье крупную новенькую купюру и привычно добавил: – Сдачи не надо!

– Спасибо! – растроганно пробормотал шофёр, торопливо запихивая банкноту в нагрудный карман по покрою напоминающей гимнастёрку рубахи из грубой фланелевой ткани, поверх которой он для проформы накинул лёгкий демисезонный плащ – в салоне, несмотря на лютую зиму, было уютно и тепло.

– А что, разве сегодня в вашем институте выходной? – «забросил наживку» Пчелов, первым ступая на мост, движение пешеходов по которому власть решила не ограничивать.

– Нет… Просто суббота, короткий день, и я решил немного сачкануть.

– Может, тебе, того, лучше повестку на всякий случай выписать?

– Зачем? Руководство факультета не возражало! Более того, староста группы лично предложил мне взять отгул…

– С какой стати?

– Новый год на носу…

– Ну и что?

– А кто