Валерия не верила в это. Дробышева была её подругой. Лера очень внимательно следила за её творчеством и видела, что Наташка по-прежнему блистательно исполняет свои песни, у неё нет ни одного провала, и не понятно, почему пишущая братия, недавно возносившая певицу до небес, теперь желчно и яростно подвергает критике каждый жест своего былого кумира.

К тому часу, когда раздался звонок Натальи, Стрелецкая была уже измотана до предела. Сольник на носу, ничего не готово, все валится, как карточный домик, кругом одни неприятности. Только вчера узнала, что последняя партия афиш безнадежно испорчена в типографии. Валерии казалось, что она не переживет концерт, любая мелочь выматывала душу, доводила до ярости.

Валерию все считали спокойным и выдержанным человеком, но она была уже на пределе. Чем меньше времени оставалось до концерта, тем хуже шли дела. Стрелецкой стало казаться, что даже отработанные и проверенные номера провалятся с треском. Она была близка к нервному срыву.

Друзья, понимая её состояние, старались лишний раз не беспокоить. Особенно во время репетиции. Потому она, наверное, удивилась звонку Наташи. Сама перед концертом на ушах стоит и прекрасно знает, что репетиция за неделю до сольника — это святое.

— Лерочка, миленькая, приезжай! У меня… — голос Дробышевой странно задрожал и оборвался на полуфразе.

— Ты с ума сошла, — взорвалась Валерия. — У меня репетиция! Все плохо, все неотработано, а ты… — От возмущения и эгоизма подруги она прикусила губу.

По ту сторону было тихо. Потом Лере послышались всхлипывания. Это её обезоружило.

Дробышева, веселая, легкомысленная на вид блондинка, которой все до фонаря, шагала по жизни легко и уверенно. Заставить её заплакать было невозможно. За время их знакомства Валерия видела слезы на её глазах лишь один раз. Тогда мертвецки пьяная Наталья рыдала навзрыд — реакция на резкие слова разобиженного любовника. Сейчас она была трезва.

— Ты можешь в конце концов не терзать меня и сказать, что случилось? — Стрелецкая уже почти орала в трубку.

— В шесть сможешь приехать? — голос Натальи был непривычно тих. Лера взглянула на часы: до назначенного времени оставалось три часа. К вечеру она будет как выпотрошенная рыба.

— Хорошо, — пообещала она. — В шесть буду у тебя.

Но уйти вовремя не удалось.

Сейчас, приближаясь к дому подруги, она в который раз задавала себе один и тот же вопрос: Что же все-таки случилось?..

Зря она так резко оборвала её по телефону. Наташа, конечно, человек взбалмошный и порой трудно управляемый, но вряд ли она до такой степени эгоистка, чтобы дергать Валерию перед самым концертом.

Какие у неё могут быть неприятности? Только что вернулась из зарубежных гастролей. Довольная, счастливая… Правда, Лера вспомнила, что на сей раз Наталья не казалась особенно счастливой. Несколько раз порывалась поговорить со Стрелецкой, но не получалось. Может, поругалась в очередной раз со своим любовником? Если так, то не смертельно. Как ушел, так и вернется, никуда не денется. Три месяца назад она тоже умирала по этому хлыщу, и ничего, обошлось. Если это касается чего-то другого, продолжала думать Лера, то Наташка при всей своей легкомысленности счастливо умела избегать всевозможных неприятностей, потому что была чертовски удачлива.

Лера, глядя на нее, порой завидовала. Взять хотя бы эту травлю в средствах массовой информации: другая на её месте с ума сошла бы, а она…

Валерия завернула за угол и возле третьего подъезда, где проживала Дробышева, увидела небольшую толпу. Люди смотрели в сторону распахнутых дверей.

Почему-то при виде этой картины сердце Стрелецкой шевельнулось от нехорошего предчувствия. Она прибавила шагу и влилась в толпу в тот самый момент, когда из подъезда показался мужчина в белом халате и, придерживая двери, крикнул, обернувшись назад:

— Давай, пройдет!

— Вон, несут… — негромко сказала какая-то старуха и вытянула шею.

Леру будто что в грудь толкнуло. Она увидела, как два санитара выносят носилки, укрытые клетчатым зеленым пледом. Она узнала этот плед, потому что часто видела его на диване в Наташиной гостиной. Та любила заворачиваться в уютную ворсистую ткань, как в халат, и сидеть, поджав ноги, слушая музыку и потягивая из громадного бокала какой-нибудь освежающий напиток.

— Наташка… — отказываясь верить в происходящее, прошептала Лера и почувствовала, что у неё подкашиваются ноги.

— Осторожнее, — чья-то сильная рука подхватила Валерию под локоть. — Машина сзади.

Санитары опустили носилки на снег.

Лера смотрела на то, что было укрыто зеленым пледом. Хохотушка Наташка, дерзкая, бесшабашная, умевшая посмеяться над собой… Сколько раз она, рассказывая Лере забавную историю со скандальной выходкой, повторяла, смеясь: «Нет, пусть меня, как буйную, скрутят два дюжих санитара, но он у меня попомнит, стервоза, будет ходить и оглядываться. Я этой сволочи устрою сцену у фонтана!» И устраивала, да так, что с ней потом связываться опасались. И вот договорилась. Два дюжих санитара вынесли её труп вперед ногами…

— Еще ближе давай, — крикнул один из них водителю «скорой помощи» и повернулся к толпе: — Посторонитесь, граждане.

Машина медленно поползла к подъезду.

Словно во сне Валерия видела, как покачнулись носилки, клетчатый плед сполз в сторону и собравшимся открылось бледное лицо, искаженное гримасой.

Стрелецкая не могла оторвать от него глаз.

— Как же так, Наташка?.. — Лера прижала руки к груди. — Как же…

Вдруг она очнулась, услышав негромкие голоса рядом.

— …Певица известная… отравилась… — бубнил в стороне глухой голос.

— Да нет, говорят, наркотики, — возразил другой.

Валерия ошалевшими глазами обводила толпу. Она с трудом соображала, что все эти слова относятся к Дробышевой.

— У них это сплошь и рядом…

Носилки с покойной задвинули в машину, но люди не расходились.

— Красивая, чего не жилось? — продолжали судачить соседи. — Вчера на белой иномарке к ней мужик приезжал.

— Не на белой, а на серебристой, — поправил кто-то. — Я серебристую «БМВ» видел.

— А не один ли черт…

— Квартира-то её кому теперь достанется, одна ведь жила?

— Было бы имущество, а наследники сыщутся, — рубанул воздух крепко сбитый немолодой мужчина с решительными повадками, напоминающий военного в отставке.

Старуха в облезлой шапчонке мелко перекрестилась:

— Господь прибрал. Милиция приехала, по квартирам ходят, выспрашивают, как да что.

Лера оглянулась. Только сейчас она заметила, что возле арки дома стоит машина с синей полосой. Рядом топтался крепкий парень в пятнистой омоновской куртке.

— …Вера с третьего этажа её обнаружила. — Всезнающая бабка в облезлой шапчонке уверенно размахивала руками перед носом другой соседки. — Смотрит, дверь балконная нараспашку, — окна у них рядом, — штора от ветра парусит. А кто сейчас дверь нараспашку держит? Не лето, холодно. Вера испугалась: не забрались бы воры, и шум подняла.