Лера, узнав, что ей придется состязаться с Дробышевой, расстроилась. Она не боялась конкуренции, но не хотела скандала. Быть всеобщим посмешищем — приятного мало. Но она прямо-таки ужаснулась, когда узнала, что и жить придется с Дробышевой в одной каюте. Впору отказаться от участия в передаче. Но это было невозможно. Уже прошла шумная реклама по телевизионному каналу, а что такое для эстрадной певицы, которая только-только начинает раскручиваться, отказаться от участия в передаче перед самыми съемками, она знала.

Стрелецкая догадывалась, кто ей устроил такую подлянку. Расчет прост: заскандалит, будет носом крутить, о, это можно будет подать соответствующим образом — подумаешь, прима какая, без году неделя! — и раздуть такую антирекламу, что никто с ней после этого дела иметь не захочет. Тут даже могущественный Артем Беглов не сумеет помочь. Да и не хотела Лера постоянной опеки. Артем сделал для неё очень много, она признательна за это, но неужели она сама ничего не стоит в этой жизни, и ей нужна постоянная нянька?.. Понимая, что ничего нельзя изменить, Валерия решила принять все, как есть.

Она готовила себя к этой поездке, как к голгофе. Прожить целых семь дней в одной каюте с Натальей Дробышевой, вздорной, капризной, имеющей определенную репутацию эстрадной дивой, в постоянном ощущении подставы — это было серьезным испытанием. Кроме всего прочего Наталья славилась крепкими загулами, с танцами и вином до утра. На это хорошо смотреть со стороны, но прожить в такой обстановке неделю — невозможно. Особенно для Леры, человека изысканного и утонченного.

Стрелецкая вообще мало походила на современных звезд и звездулек. Вдумчивая, серьезно относящаяся ко всему на свете, а особенно к своей работе, она органически не принимала таких, как Наталья, которая была постоянной участницей всевозможных мероприятий и тусовок.

Молва приписывала Дробышевой многочисленных любовников. Время от времени на страницах газет публиковались подробности очередного скандала, зачинщицей коего непременно была она. При этом Наталья Дробышева обладала хорошим голосом, легко заводила публику, словом, была настоящей капризной эстрадной певицей, доводящей порой устроителей концертов до сердечного припадка своими претензиями и придирками. Она могла отмочить какую угодно штуку, и ей все прощалось. Или почти все. Потому что сборы она давала превосходные, и не было случая, чтобы публика на неё не шла. Звезда Валерии Стрелецкой только начинала восходить, звезда Натальи Дробышевой светила ровным ярким светом.

Они были почти ровесницы, но имя одной было хорошо известно публике, а вторую судьба лишь недавно вознесла на «звездную дорожку».

Дробышева, оказавшись в одной каюте с Валерией, дала понять, что она не в восторге от такого соседства. Лера её раздражала. Наталья даже не пыталась скрыть своего неудовольствия.

А дальше… Дальше случилось то, чего никто не мог предположить. Они подружились, две женщины, с совершенно противоположными характерами и взглядами на жизнь, две соперницы, два несовместимых человека. Это было удивительно, в это трудно поверить, но это произошло.

Первые два дня Лера старалась как можно меньше времени находиться в каюте. Она нервничала, когда ловила на себе пристальный, изучающий взгляд своей соседки. Как рентгеном просвечивает, думала она и старалась успокоить себя. Ничего, вот запишет ещё две-три песни, а дальше можно не напрягаться.

Наталья вела себя раскованно, как всегда. Казалось, она и внимания не обращала на настороженность Валерии, и ей было наплевать на все и всех, кроме себя.

К концу третьего дня Дробышева ввалилась в каюту изрядно «на кочерге». Ее здорово накачали. Она была совершенно неуправляемой. Стала швырять вещи на пол, поддавала ногами подушки и хохотала во все горло. Ее вырвало прямо на собственное роскошное платье.

— Послушай, — начала Валерия, но тут же поняла, что пьяная вдребезги Наталья её просто не слышит.

Нечего было и думать, чтобы уснуть в такой обстановке.

Валерия некоторое время молча взирала на это безобразие. Ее начала колотить дрожь, но внезапно она успокоилась. Она вдруг увидела по-своему несчастного человека, талантливого и несчастного. Ей стало жаль её.

Сколько раз её подруга Лена Калинина говорила, что она ненормальная. «Милая моя, ты посмотри, что вокруг творится, открой пошире глаза, совсем свихнулась со своей жалостью. Главное, всех тебе жалко, кроме себя самой! Тебя грязью облить норовят, а ты всякую паскуду жалеешь. Почему ты всех извиняешь и оправдываешь? Почему?! Ты просто добрая дура. Ладно бы жила всю жизнь как у Христа за пазухой, тогда твоя мягкотелость была бы ещё понятна, но ты, пока своего Артема не встретила, такого дерьма нахлебалась, что мало не покажется. Когда ты начнешь реально смотреть на вещи, Лерка!..» Пусть она добрая дура, но другой она быть не может. Да и не хочет, поздно ей меняться.

Наталья рухнула в постель и стала стаскивать с себя платье. Стрелецкая сначала наблюдала за ней издали, не решаясь подойти. Неверные пальцы не могли расстегнуть застежку-«молнию». Пьяная женщина, тупо уставясь в пол, раскачивалась из стороны в сторону и мычала что-то бессмысленное. Лера подошла и молча помогла справиться с застежкой. Наталья забурчала, но это уже было не злобное рычание.

— Встань, — приказала Лера и помогла ей подняться.

Дробышева послушно, как ребенок, подняла руки, и загаженное платье, наконец соскользнуло на пол. Наталья повалилась на постель и мгновенно уснула.

Валерия, накинув на плечи жакет, вышла на палубу. Теплая звездная ночь окутала её ласковым покрывалом, но Валерию знобило.

— Не спится? — раздался рядом приятный мужской голос. Стрелецкая не заметила, откуда появился этот тип. Караулил её, что ли?

Лера резко обернулась.

Она узнала его, он был один из тех, кто увивался за Натальей на теплоходе. Симпатичный молодой мужчина с неприятный взглядом и гибкой, похожей на женскую, фигурой. Несмотря на мужественное лицо, в его облике было что-то бабье.

Валерия старалась обходить подальше таких молодчиков. Она толком не поняла, чем он занимается. Журналист скорее всего. А может быть, в шоу-бизнесе подвизается.

— Вы мне? — Она насмешливо смотрела на нежданного собеседника.

— Конечно. — Тот, не замечая её неприязненного взгляда, радостно улыбался.

«Тоже мне, веселый Роджер!» — хмыкнула Стрнелецкая.

— Такая ночь, звезды, а вы скучаете… — голос говорившего был многозначителен и интимен. Что-то развратное слышалось за его простыми словами.

— С чего вы взяли, что я скучаю? — сухо спросила Валерия. Жизнерадостный тип наконец понял, что его общество не доставляет удовольствия, но не хотел сдаваться.

— У вас какие-то сложности? Кругом веселятся, танцуют, пьют вино, а вы одна. Это неправильно.

— Извините, у меня разболелась голова от духоты в каюте. Хочу подышать свежим воздухом. Одна, — добавила Стрелецкая таким тоном, что не понять её было невозможно.