знаете ли кого-то, кто взялся бы за такую работу? Можно историка или философа, лишь бы латынь в дипломе числилась.

Только черная ряса удержала Тагерта от порыва броситься на отца Георгия с объятиями. Стараясь не выдавать волнения, он сказал:

– Пожалуй, с одним таким я знаком.

– Ой как славно! Вот недаром Всевышний свел нас сегодня. И что же, хороший человек? И язык знает?

Сдержав смешок, Тагерт ответил:

– Язык знает недурно. А хороший ли человек, не могу сказать.

– Как так?

– Дело в том, что этот человек – я сам.

Тут в горячем воздухе над Новой Басманной флотилией поплыли колокольные звоны: медный бас, синее стекло среднего колокола, а через полминуты – разноцветные дребезги мелких перезвонов. Преображение! Сегодня Преображение!

– Чудный! – воскликнул отец Георгий, на мгновение превратившись обратно в студента Егора Чистова. – Прекрасный человек! И я думаю, это достойная работа, ничуть не хуже остальных.

По дороге домой Сережа Тагерт перебирал все причины, по каким ему можно было бы отказать, включая фантастические, разглядывал на ходу картины своего преподавательского позора и триумфа. А еще думал: хорошо, что Егор простил ему ту давнюю насмешку.

Глава 1

Одна тысяча девятьсот девяносто восьмой, одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой

Только в девять вечера, поворотив голову к окну, первый проректор Петр Александрович Матросов понял, что означали звуки, которые он краем уха слышал начиная с пропущенного обеда. За окном, то затихая, то припуская вскачь, шел сентябрьский дождь. Прием затянулся на лишних два часа. Водитель Петра Александровича, дожидавшийся в гараже, не звонил, но после семи Матросов словно слышал нетерпеливые мысли: «Когда уже поедем?». Ничего, он терпит, и Гриша потерпит.

Петр Александрович принимал посетителей дважды в неделю. Всякий раз, когда ректор отменял свой прием, часть посетителей заворачивала к первому проректору. Очередь увеличивалась вдвое, а то и втрое, несмотря на все ухищрения секретаря Саши. С преподавателями еще можно сладить, хотя некоторые завкафедрой довольно настырны. Но кроме сотрудников на прием рвутся тузы – у того сын не сдал сессию, другому требуется профессорская консультация, да мало ли у людей забот. А перед самым приемом заведующая буфетом, Алла Валентиновна, час мучила по итогам проверки.

Выпроводив последнего визитера, Петр Александрович со стоном удовольствия выпростал из кресла и распрямил крупное тело – тело борца, не чиновника. Он физически чувствовал постоянное противоречие между своими параметрами и масштабом нынешнего положения. Матросов наспех сбил в стопку подписанные бумаги и без телефона, не раскрывая дверей, крикнул:

– Саша, пускай подает!

Сила крика лишний раз показала, насколько мал Матросову нынешний кабинет. В дверь постучали, заглянул секретарь и с улыбкой сообщил, что машина ждет во дворе.

Раскрыв зонт, Саша проводил Матросова через двор, пляшущий черным стеклом дождя, до машины. Чтобы держать зонт на нужной высоте, ему приходилось незаметно привставать на цыпочки.

В салоне машины пахло табачным дымом. Сколько можно говорить этому ослу Грише, что курить в машине запрещено? Петр Александрович собрался было устроить водителю разнос, но передумал: ни к чему отравлять себе последний час потерянного вечера. Но водитель заговорил сам:

– За дым, Петр Александрович, извиняюсь. Игоря Анисимовича в министерство возил. У Лешки машина временно сдохла.

В комплексе с ненавистным запахом именно новость о том, что ректор реквизировал его, Матросова, машину, особенно расстроила Петра Александровича. В министерство, значит. Он принимает ректорских посетителей, а Водовзводнов по министерствам порхает. На матросовской машине. С раздраженной поспешностью он открыл сначала правое, потом левое окно. Через минуту салон наполнился сырой прохладой, хотя запах дамских ректорских сигарет все еще чувствовался. Или мерещился.

•

С Игорем они познакомились в Ставрополе, на приеме у первого секретаря обкома. Интересные времена настали, думал Матросов. Можно ли было предположить еще три года назад, что в обкоме с партийным руководством будут встречаться и журналисты из ФРГ, и армянские кооператоры, и турецкие строители. Водовзводнов, недавно назначенный ректором ОЗФЮИ, приехал из Москвы хлопотать о новом здании для здешнего филиала. Матросов, полковник госбезопасности, работал при штабе Северо-Кавказского военного округа, курировал Ставрополье. Обстановка в штабе не из простых, да и времена для армии тощие… Хорошо хоть пять лет назад выделили семье двушку на Руставели, крошечную. По выходным обедают на кухне – чуть не на голове друг у друга сидят.

Прекрасный город Ставрополь. Чистый, спокойный, хотя – Кавказ, со всеми вытекающими. Охота, хаш, шашлыки, вино – все на высшем уровне. Но нравы здесь не российские. Петр Александрович наблюдал, как в холле гостиницы «Советская» ставили игровые автоматы. По вечерам туда ездят новые кавказцы – вроде как в Монте-Карло. Петр Александрович своими глазами видел, как маленький мужчина сидел за автоматом на барном табурете, сняв ботинки и жал на кнопку пальцем ноги, одетой в небесно-голубой носок. Вероятно, ноги у него удачливее рук.

Теперь сын заканчивал школу, надо в институт поступать. Пора перебираться в Москву, только как? С Лучининым, вторым секретарем, у Матросова не то чтобы приятельские, но давние, хорошие отношения. Лучинин и позвал на прием, да там и познакомил его с ректором.

Водовзводнов производил приятное впечатление с первой минуты. Петр Александрович умеет читать людей, но новый знакомый, похоже, сам решал, какие страницы должен увидеть читатель. Спокойный, предупредительный, ровно-веселый. Матросов видел, что тоже понравился московскому гостю. Они поболтали об охоте, об оружии, о кавказских особенностях местной власти (Водовзводнов хитро подмигнул в сторону второго секретаря, впрочем, их не слышавшего).

Потом, нехотя отщипывая ягоды от виноградной грозди, заговорил о деле: в институте грядут большие перемены, нужен надежный человек, верный товарищ, с которым хоть в бой, хоть в работу, хоть в пир. Петра Александровича рекомендуют хорошие люди, не только здесь. Матросов слегка насторожился: где новоиспеченный ректор мог наводить справки? Но раз рекомендации хорошие, беспокоиться вроде не о чем.

– Есть проблемка, Игорь Анисимович.

– Просто Игорь.

– С моего насеста в Москву так просто не слетишь.

Водовзводнов многозначительно улыбнулся и пригласил навестить его в здании филиала на улице Артема.

– Все вопросы решим – глазом не моргнете.

Обнадеженный и очарованный, Петр Александрович решил сделать новому знакомому приятное.

•

На прием Матросов явился в штатском: легкий светлый костюмчик, белая рубашка с коротким рукавом, белые туфли в мелкую дырочку. Попрощавшись за руку с партийным начальством, вернулся домой. Конечно, Водовзводнов остановился в «Советской». Надев полковничью форму, Матросов направился в гостиницу. Как всегда, военная форма меняла походку, взгляд, самое дыхание. В форме Петр Александрович ощущал молодость и силу, особенно первые полчаса.

В гостинице сонно пахло пылью ковров и казенным домом. На диване в холле сидели трое мужчин с восточной кротостью в печальных глазах. У их ног стояли кожаный чемодан и разноузорные сумки с лямками, завязанными узлом. Петр Александрович подошел к стойке, кивнул приподнявшейся женщине и спросил, на месте ли директор.

– Эдуард Васильевич с утра были, – отвечала администраторша, поправляя прическу. – Я час как заступила,