Это просто слова. Я тебе не верю, - фыркнул Паво.  - Что помешает тебе просто взять свои слова обратно, после того, как я присягну Клавдию?

Помощник изобразил удивление:  - Тебе придется довериться мне.

Но, Паво проявил недоверие: -  Сначала ты пытался меня отравить. Потом ты накачал меня зельем перед боем с  Дентером.  Теперь ты ожидаешь, что я должен поверить, что вы с Палласом  согласитесь на любую сделку?

Мурена сжала губы.

- Нет, - сказал Паво сквозь стиснутые зубы. - Я не поддержу Императора, как бы ты ни пытался меня переубедить.

- Как пожелаешь, - ответил Мурена, громко дыша через ноздри. - Тогда я предлагаю тебе вернуться в лудус и приготовиться к Играм.  Если ты не поможешь нам справиться с  Освободителями, тогда ты не оставишь мне иного выбора, кроме как показать тебя толпе.  Ты будешь распят по обвинению в предательстве Рима… после того, как Аппий будет брошен зверям на растерзание прямо на твоих глазах.

Паво зажмурил глаза и безмолвно помолился Фортуне и Юпитеру, чтобы однажды он получил шанс отомстить Палласу и Мурене.

Помощник громко хлопнул в ладоши: - А теперь, если ты меня извинишь, я должен заняться делами. Охрана!

Он отмахнулся от Паво и снова обратил внимание на стопку свитков и восковых табличек. Шаги эхом раздались по коридору, когда охранники вернулись в кабинет. Они уже собирались вытащить Паво наружу, когда Мурена вдруг кое-что вспомнил и жестом приказал им остановиться.

-  О, пока я не забыл, - сказал он Паво, - передай привет твоему   ланисте,  ладно?  -  Он слабо улыбнулся. - Я уверен, что Макрон  приведет людей в хорошую форму к тому времени, когда сюда прибудет Клавдий.

ГЛАВА   ВТОРАЯ     

Макрон устремил свой пронзительный взгляд на тренировочную площадку лудуса и с отвращением покачал головой.

- Ланиста  долбанного лудуса,  -  пробормотал он себе под нос.  -  Я никогда не прожил бы здесь  и день с моими парнями из Второго легиона.

Он хмыкнул, когда гладиаторы поплелись к нему в конце  их послеобеденной тренировки на деревянных тренировочных палусах  в тени двухэтажной  казармы, возвышавшейся  над лудусом, и приготовился произнести свое первое обращение к гладиаторам в качестве нового, назначенного Императором,  ланисты.  К этой задаче он подходил без какого-либо  энтузиазма.  Макрон прибыл в лудус  этим утром в скверном настроении.  Он плохо отреагировал на известие о своем назначении временного  ланисты.  Хотя ему нравились хорошие гладиаторские  Игры не меньше, чем каждому римлянину, к самим гладиаторам он относился  с презрением. Его оценка ланист  была еще хуже.  По крайней мере, гладиаторы сражались честным оружием, в частном порядке признал Макрон, в то время как ланисты были жадными спекулянтами, богатевшими на убийстве рабов и осужденных преступников.

У его плеча стоял коренастый мужчина с сильно израненной ногой, крепко сжимая короткий кожаный хлыст.

- Не все так плохо, господин. По крайней мере, мы сможем выбить дерьмо из этих подонков.

Маний Овидий  Акулео носил титул недавно назначенного тренера гладиаторов в лудусе.  Макрон был представлен ему сразу же после прибытия на рассвете в Капую.  Отъезд  оптиона из Пестума  был отложен, пока он ждал оформления документов.  Когда он прибыл, его внимания  потребовало много работы, и утро превратилось в череду представлений, за которыми последовала встреча с писарями и рассмотрение плачевного финансового положения лудуса.  Он едва успел остановиться и отдышаться.

- Есть работы и похуже, - продолжал Акулео. -  Имперский ланиста - это чертовски большое дело. Вы возглавляете личную труппу гладиаторов Клавдия.  В Риме полно тех, кто выцарапает  себе глаза, лишь бы оказаться на вашем месте.

Макрон покачал головой:  - Я был рожден не для того, чтобы нянчиться с кучкой мускулистых охотников за славой.

- Имперские гладиаторы, господин, - указал  Акулео. -  Отобранные Императором из тысяч бойцов со всей Империи вдоль и поперек.  -  Тренер  махнул рукой людям, выстроившимся в тонкую линию на песке полигона под пристальным взглядом горстки вооруженных охранников.  -  Эта компания  -  лучшие фехтовальщики в округе.   Не считая гладиаторов главного Имперского лудуса в Риме, я полагаю.

- Чушь!  -  Макрон  сплюнул.  -  Эти люди могли бы взбудоражить толпу всем своим бахвальством и удалью, но если бы они оказались на Рейнской границе лицом к лицу с ордой варваров с пеной у рта, они бы сразу же  расклеились.

Тренер усмехнулся и покачал головой: -  Извините, господин, но позволю себе не согласиться. Легионы уже не те, что раньше. Однажды я был инструктором по строевой подготовке в Тринадцатом.  Когда я туда попал, человека выпороли бы за то, что он посмотрел на какую-нибудь сирийскую шлюху.   Времена изменились.  Легионы в наши дни слишком ослабли …   наполовину.

Макрон  прикусил язык, подавив  искушение напомнить  Акулео,  что между Тринадцатым легионом и Вторым огромная разница.  Мурена проинформировал опциона о новом тренере незадолго до его отъезда из Пестума.   Ему сказали, что Акулео был уволен из армии после того, как заработал репутацию человека, слишком увлеченного применением своей виноградной палки, что спровоцировало людей чуть ли не до грани мятежа.  Макрон сделал  себе мысленную пометку внимательно следить за новым тренером.  Последнее, что ему было нужно, это мстительный тренер, вымещающий свое разочарование на гладиаторах.  Проблем было более чем достаточно, чтобы еще и  сложнять ситуацию.  Предыдущий ланиста,  Гай Салоний Корвус,  больше интересовался  тем, как  быстрее  бы разбогатеть, чем управлением  лудусом, и обучение гладиаторов  под его руководством было слабым.   Макрон чувствовал, что бремя предстоящей задачи давит на его плечи, как тяжелое походное ярмо.

Когда собрались последние гладиаторы, Макрон окинул взглядом лудус, а Акулео приказал людям построиться.  Слева от него стояли деревянные тренировочные палусы.  Справа  находилась  тренировочная Арена, копия гораздо большей Арены в Капуе, построенная из дерева с галереями, способными вместить более двухсот зрителей.  Двое охранников стояли на посту к югу от тренировочной Арены, сбоку от главного входа в лудус, внушительное сооружение с причудливо украшенной аркой над воротами,  на которой был обнадеживающий символ бога Секуритаса.   По обе стороны от арки был построен ряд караульных помещений, а также одиночные камеры для недисциплинированных гладиаторов.  Решетка закрывала проем ворот, а также внешнюю дверь с засовом снаружи.  Два дополнительных охранника постоянно дежурили у внешней двери. Им разрешали открывать дверь только тогда, когда прибывали обычные фургоны с едой и вином для