- Это не честно! Вы не можете просто так отнять наши привилегии. Мы имперские бойцы, нас много.  Мы заслужили то, что обещал нам Корвус.

- Корвус мертв!  -  прогремел  Макрон.  -  Ланиста сейчас я.  И вам лучше говорить по очереди. Это касается всех и каждого из вас, жалкие ублюдки.  Следующий, кто выскажется, получит двадцать ударов плетью.

Удовлетворенный тем, что он уладил спор, Макрон  пошел  прочь, жестом показывая Акулео, чтобы он начал тренировочные занятия дня  -  двадцать кругов  по лудусу, за которыми  последуют мучительные наборы отжиманий, приседаний и прыжков.  Он остановился как вкопанный при звуке аплодисментов, доносившихся откуда-то из толпы гладиаторов.

- Какая прекрасная речь, римлянин, - прохрипел голос.

- Кто это сказал? -   Макрон взревел, повернувшись к мужчинам.

Цепь гладиаторов медленно расступилась, и перед ними предстал высокий, хорошо сложенный гладиатор с мощной  грудью и мышцами плеч. Он выглядел лучше, чем большинство его сверстников.  Он показался Макрону  дисциплинированным, и  серьезным парнем. Судя по его взлохмаченной бороде и распущенным темным волосам, спадающим на плечи, Макрон предположил, что он родом из варварских земель к востоку от Рима.  Шрам на верхней губе придавал ему хмурый вид.

- Ты! -  крикнул Макрон.  -  Твое имя!

- Бато.  -  Гладиатор ухмыльнулся Макрону. Окружающие смотрели на него со смесью благоговения и страха. -  Я знаю таких, как ты, римлянин. Я убил многих таких солдат, как ты, на поле битвы во Фракии.

Макрон усмехнулся:  - Я вижу, это не помешало тебе попасть в плен, а затем и в лудус.

Бато в упор посмотрел в ответ. -  Как проницательно с твоей стороны. Правда, я попал в рабство со многими моими братьями.  -  Он обратил внимание на группу мужчин, стоявших у его широких плеч. - Но я храбро сражался, как благородный воин и гордый вождь своего племени. Не так, как вы, римляне,  прячась за своими щитами, как женщины.

Макрон  пристально посмотрел на гладиатора:  - Можешь тешить себя этой мыслью сегодня вечером, пока будешь выковыривать тараканов из своей каши, а я угощу себя чашечкой фалернского.

Гладиатор нахмурился.  Макрон сжал правую руку в кулак и ударил мужчину в живот.  От удара у Бато перехватило дыхание, и он согнулся в агонии.

- Еще раз скажешь  без очереди, и я буду месяц кормить тебя половинным пайком.

Макрон повернулся, чтобы уйти.

- Верно, - сказал гладиатор, пытаясь отдышаться. -  Уходи.

Оптион развернулся.   Бато сверкнул злым взглядом и между резкими вздохами обратился к другим гладиаторам.

- Разве мы побеждали на Арене  бесчисленных противников, проливали и стали  имперскими гладиаторами только для того, чтобы этот слабоумный солдат мог помыкать нами.   Долой ланисту!   Я прошу лишь  то, что принадлежит нам по праву!

Хор  мужчин приветствовал Бато.  В порыве гнева Акулео ударил кнутом по песку у ног гладиатора.  Бато уставился на него, его лицо побледнело от ярости.

- Тренер, - приказал Макрон. -  Отхлестать этого человека у столба.

- Римская сволочь! - взревел Бато.  Шум среди других гладиаторов нарастал.

- Дашь ему тридцать ударов плетью.

- Я плюю на тебя!

- Сорок! -  прогремел Макрон над оглушительным хором поддержки.

- Да, господин.

Акулео шагнул вперед, причмокивая от перспективы причинить сильную боль фракийцу. Он крепко схватил Бато и начал тащить его прочь. Вооруженные охранники, разбросанные по тренировочному полигону, обменялись встревоженными взглядами, отсутствие подготовки и боевого опыта сказалось на их нерешительных лицах и нервных подергиваниях рук. Макрон сразу же узнал ни к чему не годных солдат, и беглый взгляд на стражников гарнизона сказал ему, что они не чета солдатам Второго легиона.  Охранники с тревогой наблюдали за фракийцем, когда он кричал о своем неповиновении, а его товарищи вторили ему.

- Ты еще услышишь  обо мне, римлянин!  -  взревел Бато, когда еще двое охранников бросились на помощь тренеру, пытаясь усмирить его. -  Я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты ступил в этот лудус!

ГЛАВА   ТРЕТЬЯ   

Напряженное настроение висело над лудусом, пока гладиаторы трудились на тренировочных площадках .  Паво  практиковался работать с  мечом, со свинцовой тяжестью  на сердце. С момента его встречи с Муреной прошло шесть дней, и с каждым днем юный гладиатор все глубже погружался в яму страданий.  Его жизненный путь  подходит к преждевременному концу, подумал он.  Вряд ли он успеет отомстить Гермесу.  У его сына Аппия,  отняли свободу.  Унижение и чувство несправедливости из-за своих несчастий так  глубоко терзали  его сердце,  что он на мгновение пожалел, что не проиграл  Дентеру и не погиб на Арене, положив конец своим страданиям.

Он встряхнул головой, злясь на себя за то, что допускает такие черные мысли. Навязчивое желание мести стучало в его висках. Он подумал об обещании, которое дал на могиле  своего отца, убить Гермеса. Он поклялся, что не успокоится, пока  не увидит кровь Гермеса. Но если он не согласится публично поддержать Клавдия, у него не будет шанса сразиться со своим заклятым врагом.  В моменты слабости Паво  даже несколько раз обдумывал идею принять предложение о поддержке Императора и попросить Мурену отменить свое решение.  Потом он  сказал себе «нет», и решительно покачав головой. Он не сдастся.  Если его нужно будет пойти на казнь, чтобы спасти имя своей семьи, пусть так и будет.  Лучше умереть с гордостью и достоинством, чем прожить жизнь в позоре и убречь своего сына на жалкого рабского существования.  

Он остановился, чтобы отдышаться, бормоча что-то себе под нос о суровом режиме тренировок, который Акулео навязал мужчинам.  Им не разрешалось останавливаться даже на короткое время после  совершения всех кругов  тренировочных забегов.  В конце пробежки, некоторые даже падали от истощения.  Сморгнув пот с  глаз, Задумавшись, Паво  стал смотреть, как  Бато украдкой разговаривает с несколькими своими собратьями-фракийцами.

- Паво!  Что, во имя богов, ты делаешь?  - Тренер подошел к молодому гладиатору и ткнул его хлыстом в живот. -  Это лудус для гладиаторов, а не для греков! Если ты хочешь простоять весь день, глядя в пустоту, тебе следовало поехать в Афины.

- Господин, я просто…

- Замолчи! -  Вены на толстой шее тренера вздулись, как натянутая веревка. Его глаза округлились