кому помогать бы не стали. Так что, если это действительно их проделки можешь радоваться, духи считают, что ты неплохой человек.

Рыжая в ответ только криво усмехнулась, но все же немного по-другому взглянула на оставшийся за спиной каменистый пляж. Подошедший Хвель неуверенно протянул девушке его копье, та в ответ немного виновато улыбнулась, но оружие приняла и привстав на цыпочки принялась, что-то шептать северянину.

— Ладно, раз все готовы выдвигаемся! — скомандовал Аркум протянув Ринале ее снаряжение. — Нам платят не за то, чтобы тварь свободно шлялась по лесу. Хакар, веди.

Кивнув брильемец вступил в ручей и быстро побрел вниз по течению. Сразу за ним двинулся Аркум, за ним Ринала, на ходу поправляя снаряжение. В хвосте двинулись Крина и Хвель. Не смотря на все беспокойство за девушку, северянин не стал нарушать строй и двигался последним, правда при это почти не отрывал взгляда от рыжей.

Спустя несколько минут отряд добрался до довольно пологого, поросшего мелкой изумрудной травой берега. Правда часть травы была совсем недавно примята, судя по всему кем-то очень крупным, если судить по расстоянию между следами. Наклонившись над одним из них Аркум задумчиво взглянул на здоровенный, практически с его ладонь отпечаток копыта.

— Давно он тут проходил? — уточнил Охотник, подняв взгляд на Хакара, изучавшего следы чуть выше по склону.

Брильемец ответил не сразу. Взяв щепотку земли из следа, следопыт растер ее между пальцев, взглянул на солнце, практически не попадавшее на склон, покосился на ручей и пройдя на несколько шагов дальше снова проверил один из отпечатков. Задумчиво почесав голову, парень наконец-то ответил:

— Думаю около часа назад. Если поторопимся догоним до вечера, все же зверь не слишком торопиться.

— Тогда не будем задерживаться, — кивнул Аркум поднимаясь и подбирая копье.

И он и Хвель специально для этого задания купили крепкие рогатины на ясеневых древках. Тяжелый наконечник в две ладони длинной позволял не только колоть, но и неплохо рубить, а стальная перекладина под ним могла удержать даже медведя, не давая зверю добраться до охотника. Успевший по дороге испробовать новое оружие на парочке мертвяков, поднявшихся на заброшенном кладбище, Аркум остался им доволен и даже задумался о том, чтобы оставить копье навсегда.

Лес по эту сторону ручья оказался чуть гуще чем до этого. Правда на скорости отряда это почти не сказалось – преследуемая ими тварь проделала в подлеске довольно широкую просеку, заодно лишив Хакара необходимости выискивать следы.

Около двух часов группа пробиралась по лесу. Тут и там пели птицы, изредка вдалеке мелькали насторожено наблюдавшие за отрядом олени, лисы и прочие звери, не слишком спешащие уноситься прочь. Видимо ни Охотники, ни недавно прошедшая тут тварь не слишком пугала местную живность. Спокойствие леса мало по малу передалось и бредущим по нему людям. Редкие разговоры стихли, то и дело накатывающие волны легкой сонливости заставляли бросать по сторонам куда меньше внимательных взглядов, даже идти вперед и то не слишком хотелось. Лишь Хакар, выросший в этих местах, не поддавался очарованию леса продолжая внимательно следить за обстановкой вокруг. Лишний раз тормошить друзей он не хотел – ничего плохого из-за их расслабленности случиться не должно было, а к примеру, той же Крине подобная прогулка лишь пойдет на пользу.

Собственно, из-за этого внезапно раздавшийся где-то впереди громкий рев заставил почти всех в группе вздрогнуть от неожиданности. Над лесом поднялись стаи испуганных птиц, затрещали ветви, ломаемые несущимися прочь зверями, а столь усыпляющее спокойствие пропало без следа. Крепче сжав копье Аркум окинул группу быстрым взглядом и негромко уточнил:

— Далеко отсюда, Хакар?

— Версты две от силы, — уверенно ответил брильемец.

— Тогда вперед, пока тварь снова не скрылась, — скомандовал лидер первым шагая вперед.

***

Темно-синие, тяжелые волны с гулом разбивались о высокий скалистый берег, чтобы затем, с тихим шипением, белой пеной опасть обратно в необъятный океан. Горластые чайки тут и там сновали над водой, изредка опускались на далекий песчаный пляж, важно там прогуливались или просто отдыхали, а затем снова устремлялись в небо. По зеленому лугу, на котором кроме низкой и чуть бледной травы не росло больше практически ничего, прогуливались коренастые, недавно подстриженные овцы. Сколько всего голов было в отаре точно сказать было нельзя, но никак не меньше сотни. А на вершине пологого и довольно низкого холма, под кривым можжевельником расположились пастухи.

Первый был еще парнишкой, не старше лет четырнадцати: веснушчатое озорное лицо, слегка оттопыренные уши, беспорядок на голове, крестьянские портки на босых ногах и кожаный жилет поверх холщовой рубахи – в общем обычный деревенский паренек каких тысячи живет по всему континенту.

Второй внушал куда больше почтения. Рыжеволосый мужчина ростом на много выше среднего, немного грузный, но явно за счет крепких мышц, а не наеденного жира, вальяжно развалился на траве под сенью можжевельника. Закатанные рукава рубахи открывали вид на несколько шрамов украшавших его сильные предплечья и ладони, а давно не стриженная борода и собранные в косу волосы лишь добавляли его образу какой-то воинственности. Даже в обычной крестьянской одежде спутать этого мужчину с обычным батраком было невозможно. И дело было даже не в висевшем на поясе кинжале или поблескивающих под расстегнутой рубахой жетонах – сражения, которым он посвятил большую часть своей жизни, наложили на него какой-то невесомый отпечаток.

Подпрыгивая на месте от любопытства конопатый парнишка нетерпеливо спросил:

— А дальше? Что дальше то было?!

Неторопливо почесав загорелую шею мужчина, медленно расставляя слова, продолжил своей рассказ:

— Наш жрец тогда совсем выдохся, купол своего Бога уже толком держать не мог. А до храма старого еще с полторы версты было. Твари это знали, как и то, что напарник наш устал, тоже понимали,