ли мне все же какую-нибудь необременительную работу, например, преподавать на четверть ставки. Нет, не деньги меня интересовали, а возможность отвлечься от унылой повседневности. Все же иногда хотелось общения. Реального, а не виртуального в инете. Реальное общение с молодыми людьми придает жизни видимость смысла, в отличие от бессмысленной ругани на форумах, которая лишь увеличивает энтропию вселенной.

И, наконец, самая неприятная мысль была о том, что надо, наконец, собраться и записаться к врачу. Может чего выпишет от бессонницы. Уж больно плохо я стал спать по ночам, а от того страдаю мизантропией. Древнее народное средство – алкоголь, помогает, но ненадолго – просыпаешься в полпятого утра и лежишь ворочаешься, проклиная ноющие колени, тянущий левый бок и размышляя о бессмысленности жизни и неизбежности скорой смерти. Тьфу!

Пиво в банке закончилось и больше мне его не хотелось. Это так, размочить желудок. На ужин у меня коньяк, оливки с маслинами, половина курочки-гриль и маленькая баночка красной икры. Новоселье все-таки, да еще юбилейное!

* * *

Темнело. Завершилась, помещением в архив, очередная форумная баталия на тему крушения СССР. Участники дискуссии, местные пикейные жилеты и дальше бы обменивались оскорблениями, ссылками на труды авторитетов, и пространными, в основном безграмотными рассуждениями, но пришел админ и прикрыл совсрач. Соперники перебрались в другие темы, а я от выпитого коньяка стал добр к людям и малость заскучал. К тому ж от курицы остались одни косточки, а зад мой расплющился о табурет. Захлопнув ноутбук, я сгреб бутылку, бокал, тарелку с оставшимися бутербродами, и поплелся к дивану.

Полночь застала меня, бездумно пялящимся в экран телевизора. Коньяка осталось на донышке, а засохшая на бутерброде икра противно липла к зубам.

С улицы доносился шум редких в эту пору машин и гавкала какая-то сумасшедшая собака, периодически переходя на вой. Большая круглая луна таращилась в окно. Сегодня, кажется, полнолуние и даже какое-то суперлуние. Или завтра? Встал, чтоб задернуть штору и меня ощутимо повело. О-о! Да вы, ваше благородие, нарезались! Завтра придет расплата в виде вялости, упадка сил и новых приступов мизантропии. Да, старость, не радость – в былые времена от такого количества выпитого я лишь становился веселее.

Передумав идти к окну, я побрел в ванную.

Духотища-то какая. Надо принять душ – станет легче.

Некоторое время разглядывал свою унылую физиономию в подслеповатом зеркале.Говорят, что продольные морщины от старости, а поперечные от ума. Душ принял почти холодный.

Упругие прохладные струйки щекотали кожу, а в голову лезли несвоевременные мысли.

Говорят, что старики не следят за собой… А для чего? Женщины на меня не смотрят, мыслями моими никто не интересуется… Кому интересно, о чем я думаю, куда иду и зачем живу? Так для чего мне следить за собой и для кого? Для себя? Хреновая мотивация.

Когда-то я был фанатичным трудоголиком, мечтавшим свернуть горы и осчастливить, если не все человечество, то хотя бы свою страну, теперь стал принципиальным бездельником и циником, вечно одиноким угрюмым сычом. Зато во мне есть и положительная сторона: я не виню в своих неудачах государство, обстоятельства, семью и плохую карму. Во всем виноват лично я сам и никто более. Таким образом, я лишен комплексов, которые мешают большинству людей объективно воспринимать реальность.

С наслаждением намочил голову, растерся мочалкой, почистил зубы – и впрямь полегчало.

Выбравшись из ванной, остановился на пороге, оглядывая убогий интерьер своего нового жилища. Да уж, квартирку я снял – просто блеск. Квартирка, типа, я вас умоляю. Прошлая была не в пример. С евроремонтом и за те же деньги. Зачем я согласился на эту халупу, ума не приложу. Ну и ладно. С другой стороны, экзотика, в таких я еще не жил. Впрочем, надоест – сменю.

Забытый телевизор молол что-то про Сирию и ИГИЛ. Всюду террористы, экстремисты и радикальные исламисты… стабильности в мире нет. Впрочем, что мне до них, суетящихся и постылых? – рассудил я и нажал красную кнопку пульта. Вылил в бокал остатки коньяка. Пойду, открою окно, подышу свежим воздухом.

До окна так и не дошел. Потому что увидел, что из-под двери в запертую вторую комнату пробивается полоска света…

Это было, мягко говоря, странно. Как следует, протерев глаза и, дождавшись пока исчезнут темные круги, посмотрел еще раз. Свет никуда не исчез, и даже кажется, стал ярче. Поставив коньяк на стол, подошел и осторожно прижался ухом к двери. Сделал это напрасно, потому что от легкого нажатия дверь открылась и я, спьяну не удержав равновесия, ввалился прямо в белое марево.

Глава 2

Падая, я непроизвольно зажмурился и когда через секунду открыл глаза, обнаружил себя стоящим на карачках в той же самой комнате, из которой только что пытался выйти. Только задом к двери.

Как так вышло? Не мог же я извернуться в падении словно кошка. Такие трюки мне давно не под силу.

Некоторое время тупо озирался. Вроде обстановка та же самая. Но, что-то было не так. Твою мать! А где мой телек, коньяк и остатки бутербродов? И почему диван, который я долго расправлял, стараясь чтобы он при этом не развалился, теперь стоит собранный, да и выглядит гораздо новей. И протупив еще несколько секунд, наконец, обнаружил главную несуразность – за окнами было утро. Яркое солнечное утро.

Приготовившись, кряхтя подняться на ноги, я к своему удивлению вскочил как подорванный. Чуть до потолка не допрыгнул, едва успев подхватить свалившиеся трусы. От души выругался и не узнал свой голос. Следующая матерная тирада застряла в горле. Из зеркала на меня смотрел симпатичный молодой парень лет двадцати.

Я помахал ладонью перед лицом, отгоняя наваждение. Парень в зеркале сделал то же самое.

Да это же, я – собственной персоной! Только помолодевший на четыре с лишним десятка лет. Некоторое время крутился перед зеркалом как заядлая модница, разглядывая свои бицепсы-трицепсы (всегда был спортивным малым) и поддерживая норовящие свалиться трусы – задница моя в том возрасте была куда меньшего размера.

Чудо! Другого слова и не подобрать. Как же прекрасно быть молодым!

Но как такое возможно?

А может я умер и это портал на тот свет? Щурясь от яркого солнца, подошел к окну.

Ничего особенного там не узрел – тот же двор, те же деревянные дома вокруг, заросший лопухами палисадник. Все то же самое… Э-э, нет, не все. Вместо квартала девятиэтажек в полукилометре от нас, чернеет закопченными трубами какой-то частный сектор. Несмотря на