Осенью 1889 года, когда на американский берег высадился граф Федерстон, трансатлантические браки уже стали обычным делом, и хотя граф не уставал повторять, что целью его визита является бизнес, женщины не обращали внимания на столь незначительные детали. Граф – одинокий мужчина, и денег у него нет. О каком бизнесе может идти речь?

Настойчивые заявления Джека, что он вовсе не ищет себе жену, не мешали дамам надеяться, а мужчинам – рассчитывать, что он явился за одной из их дочерей. В результате Джек почти сразу обнаружил, что для него открыты двери не только светских гостиных, но и мужских клубов.

Уже через месяц после прибытия граф стал получать приглашения на все важные светские мероприятия и имел возможность слушать все сплетни; через два – он ужинал в «Дубовом зале» и играл в карты в небезызвестном «Доме с бронзовой дверью», а через три – обсуждал с Фредериком Ван Хозеном инвестиционные возможности, сидя в «Дельмонико» за изысканным блюдом из лобстера под названием «Lobster à la Newberg», играл в теннис в нью-йоркском теннисном клубе, а в гольф – в клубе «Сент-Эндрюс».

Дружба с Ван Хозеном и одновременное планирование его гибели – это дело стало дьявольски трудным, как и предупреждал Стюарт. Ведь американец казался весьма привлекательным малым – остроумным и обаятельным. Такой человек, конечно же, не мог не нравиться, вот только…

Недели через две после знакомства с миллионером Джек узнал, что агенты «Пинкертона» обнаружили девушку-служанку по имени Молли Григ, исчезновение которой из дома Ван Хозена до сих пор обсуждалось другими его слугами. Граф решил лично поговорить с девушкой, после чего понял, какой зверь прячется под маской обаятельного финансиста. И стало ясно, какой секрет хранил Стюарт.

После Молли Григ люди «Пинкертона» нашли еще нескольких таких же девушек, и Джек, поговорив и с ними, окончательно убедился в том, что ад – не самое плохое место, поскольку там пока еще не было Ван Хозена. Тем не менее задача Джека легче не стала. Ведь уничтожить этого человека было не так-то просто – требовалось время, а также терпение и предусмотрительность. К тому же следовало учитывать желание Стюарта – Ван Хозен должен был угодить в яму, которую сам же и вырыл.

К середине августа, после нескольких месяцев кропотливой работы, яма для Ван Хозена была вырыта, и оставалось только дождаться его падения. Так что теперь, зная, что должно было вот-вот обрушиться на его нового «друга», Джек имел все основания испытывать удовлетворение. Однако же, глядя на Ван Хозена, стоявшего между пальмами в роскошном бальном зале, вспоминая о Молли Григ, жене Стюарта и о многих других девушках, Джек напомнил себе, что праздновать победу еще рано. Когда Ван Хозен окажется за решеткой, тогда, возможно, он позволит себе испытать удовлетворение от торжества справедливости. Но пока – нет!

– Думаешь, он знает?

Вопрос заставил Джека отвести глаза от американца и взглянуть на стоявшего рядом виконта Сомертона.

– Он знает, Денис, – уверенно ответил граф и опять уставился на человека, находившегося в противоположном конце зала, – теперь тот расхаживал вдоль стены, бросая вокруг тревожные взгляды. Граф думал о последнем разговоре с банкиром и вспоминал, как Ван Хозен несколько часов назад просил о помощи, умолял вступиться за него перед другими инвесторами. Джек получил огромное удовольствие, отказав ему, но в данный момент он слишком нервничал и не мог снова насладиться этим разговором. – Поверь мне, он знает.

Тут Ван Хозен остановился, достал из кармана часы и открыл крышку, чтобы посмотреть время. Причем было заметно, что руки его дрожат.

– Прошу прощения за опоздание, – послышался знакомый голос.

Друзья одновременно обернулись и увидели бесшумно подошедшего к ним графа Хейуарда.

– Понго! – хором воскликнули они.

Услышав ненавистное детское прозвище, граф проворчал:

– Меня зовут Джеймс, ясно, ублюдки? Не Понго, а Джеймс.

Нисколько не смутившись, друзья улыбнулись, пожали плечами и вернулись к наблюдению за противником.

– Он здесь? – спросил Джеймс и приподнялся на носки, чтобы разглядеть хоть что-нибудь над головами танцующих.

– Здесь, – подтвердил Джек. – Нервничает. Приплясывает словно кот на горячих кирпичах. – Граф передернул плечами. – И не только он один. Я чувствую себя так же.

– Но ведь все почти закончилось, – с усмешкой заметил Джеймс. – И я удивлен, что он здесь. Не думал, что он осмелится явиться сюда, получив телеграмму от Ника.

Телеграмма стала кульминацией плана, который Стюарт впервые обозначил год назад, плана, осуществлявшегося именно так, как задумал герцог. Умело направляемый Джеком, Ван Хозен создал предприятие «Восточноафриканские прииски» и принял в него капиталы Джека, Джеймса, Дениса и ряда других инвесторов. Как и ожидалось, он стал спекулировать этими средствами, чтобы возместить некоторые свои потери, и в результате оказался затянутым в долговую трясину. Телеграмма Ника потребовала присутствия Ван Хозена через три дня на собрании инвесторов, где ему предстояло вернуть деньги – или же предстать перед судом по обвинению в мошенничестве и растратах. Именно из-за этой телеграммы Ван Хозен несколькими часами раньше явился к Джеку.

– Никто из нас не ожидал его появления на этом балу, – продолжал Джеймс. – Ведь сегодня здесь присутствуют большинство инвесторов «Восточноафриканских приисков». Кто бы мог подумать, что у него хватит смелости взглянуть нам в глаза после телеграммы Ника?

Джек покачал головой.

– Это не смелость. Он пытается взять наглостью. Показывает, что ничего не произошло.

– Но зачем? – удивился Денис. – Учитывая все обстоятельства, а также слухи, которые мы с Джеймсом стали распространять, как только приехали в город… Полагаю, уже всем известно, что он тонет. Он не сможет выплатить деньги ни нам, ни другим инвесторам. Он в ловушке.

Словно услышав эти слова, Ван Хозен повернулся и посмотрел прямо на них. На вежливый поклон Джека он ответил вызывающей усмешкой.

– Кажется, вашей дружбе пришел конец, – заметил Денис.

– Судя по всему, так и есть, – согласился Джек, невольно вздохнув. Как ни странно, но вместо облегчения он сейчас чувствовал только нарастающую тревогу.

– Похоже, этому малому совсем мозги отказали, – проворчал Джеймс. – Не в его ведь интересах проявлять по отношению к нам такую столь явную враждебность. Особенно к тебе, Джек. Ему бы успокоить тебя, умаслить, заручиться твоим расположением… И он должен был просить тебя, чтобы ты заступился за него перед нами.

– Все это он уже испробовал, – сообщил Джек. – Даже умолял.

– Неужели? – Джеймс присвистнул. – Когда же?

– Сегодня днем. Подошел ко мне в яхт-клубе после вашего ухода. Признал, что денег у него нет, просил о помощи и клялся, что все мне вернет, если я помогу ему уладить дело с остальными инвесторами. Он также напомнил мне о нашей дружбе и о том, как хорошо мы проводили время.