class="p">– Между прочим, эта бутылка стоит семьдесят тысяч долларов!

– Хочешь, чтобы мы вернули ее в магазин и получили обратно деньги? – сарказм так и сочился из этих милых розовых губ.

У меня подскочило давление. Боже, эта девушка одновременно возбуждала и раздражала до чертиков. Так было всегда. Изгибы ее тела манили, а язык раздражал, как звон будильника в понедельник утром.

Я чуть было не сказал, чтобы она выпила долбанное шампанское сама, чтобы хоть немного расслабиться, но потом представил, как пузырьки будут щекотать горло. От одной мысли у меня потекли слюнки. Я почти чувствовал вкус сладкого забвения на языке.

Пусть выкидывает! В любом случае, я за не платил за бутылку, это был подарок.

– Избавься от нее.

– Спасибо. – Ее плечи слегка опустились от облегчения.

– Я распоряжусь, чтобы это выбросили, мисс Шеннон, – пообещал Тревор, унося бутылку.

– Не слишком ли это официально? Мисс Шеннон?

Она нахмурилась.

– Он назвал тебя мистером Винтерсом.

Я был недостаточно пьян для этого разговора.

– Ага, фамилия у меня такая, но говорить «мисс» перед именем… Я думал, так делают только в школе. Однако раз ты так любишь формальности, то, пожалуйста. Итак, мисс Шеннон, Бен тоже придет, или ты его представитель?

Она покачала головой.

– Если уж я застряла здесь, то, по крайней мере, скажи, что ты знаешь, что Шеннон – не мое имя. – Она наклонила голову и скрестила руки под грудью. Я не мог сказать, хорошие у нее сиськи или нет, поскольку она всегда ходила застегнутой до самого горла, как библиотекарь. Хотя это не имело значение – я не спал с сотрудницами.

Минуточку. В смысле Шеннон – не ее имя? Я называл ее так последние четыре года.

– Не имя? – я прищурился.

– Нет! – она возмущенно покачала головой, как будто это я рылся в ее спальне. – И да, Бен послал меня убедиться, что вся... контрабанда вывезена до твоего возвращения. Он сам уже на пути сюда.

– Похоже, ты чуть не провалила задание, но в последнюю минуту выкрутилась и не застряла… здесь, – я фыркнул. – В любом случае я иду в душ. Можешь остаться и понаблюдать или… – я стянул с себя футболку.

Она округлила глаза, скользнула взглядом по моему торсу, а затем сама выскользнула из комнаты.

Бен приехал, пока я принимал душ и теперь стоял в моей гостиной, просматривая что-то на телефоне, морща смуглый лоб. Мисс Шеннон, стоящая рядом, даже на каблуках, едва доходила ему до плеча. Бен точно не великан, а она точно пигалица.

– Итак, если мы отменим Сан-Франциско, – начал он.

– Мы не отменяем Сан-Франциско, – встрял я, и тут начался хаос.

– Нам придется отменить все выступления этой осенью.

– Ты еще не готов.

– Мы не заставляем тебя проходить через это.

Я засунул два пальца в рот и свистнул. Это возымело желаемый эффект – все замолчали.

– С этого момента вы перестаете принимать решения за меня. Мы никогда так не работали, и не будем начинать.

Джонас потер переносицу и вздохнул.

– Мы просто беспокоимся о тебе, Никс. Хотим дать шанс остаться трезвым. Отмена четырех концертов – нонсенс. Но ты важнее.

– Ничего не отменяется и не переносится. Я прошел двенадцати недельную программу за шесть недель, чтобы быть уверенным, что справлюсь с собой и продержусь до осени. Вы правда думали, что я отправлюсь на реабилитацию и не подумаю о том, что дальше?

Я был эгоистичным придурком, но не настолько.

– Мы не знали, что у тебя на уме. – Куинн наклонилась вперед, уперев локти в колени. – Ты нас не посвящал в свои планы. И не смотри на меня так. Мы очень рады, что ты решился на этот шаг, и просто пытаемся понять, как лучше поддержать тебя.

Я сжал челюсти. Почему я поехал в реабилитационный центр, касалось только меня. Как и то, почему я пил. Но, похоже, придется рассказать о четвертой попытке.

– Дело в том, что за неделю до этого я сбежал из реабилитационного центра. Я не хотелось вас разочаровывать, если и в этот раз сбегу.

Они поникли, будто я только что лопнул их воздушные шарики, как будто я опять потерпел неудачу.

– Слушайте. Это отстой. Я не буду лгать. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, я и шести недель не протянул без выпивки. Но на следующей неделе пойдет уже седьмая, как я трезв. Я сам решил пройти реабилитацию. Никто меня не заставлял. Мне не нужен был знак свыше. Это должно показать, насколько я серьезен. Честно говоря, вы реально начинаете бесить, предполагая, что знаете, что для меня лучше. Если хотите быть чьим-то родителем, возвращайтесь к своим детям.

Они уставились на меня с открытыми ртами.

– Так, значит, ты не хочешь отменять концерты? – спросил Бен, все еще держа телефон.

– Не хочу. Это плохо отразится на бизнесе и привело бы к проблемам с пиаром. Я так понял, ты никому не говорил про реабилитационный центр?

Если он проболтался, я бы уволил его прямо здесь и сейчас.

– Никому я не говорил. Наши пиарщики разместили в твоих соцсетях посты с пляжами и дурацкими подписями типа: «Живу своей лучшей жизнью», «Вода успокаивает душу».

Я бы никогда не написал такой пошлятины, но пропустил это мимо ушей.

– Отлично. Тогда ничего не отменяем. Конец истории. – Я засунул руки в карманы джинсов.

Бен изучал меня несколько мгновений и повернулся к Шеннон.

– У тебя есть все необходимое?

– Да. Мои вещи в гостевой комнате, и швейцар знает, что никого нельзя пускать без сопровождения. – Она покосилась на меня, затем смахнула невидимую соринку со свитера.

Я прищурился.

– Прости, что?

Какого черта ее вещи в моей гостевой? И что она имела в виду, говоря, что застряла здесь?

– Шеннон будет с тобой до начала осенних шоу, – заявил Бен. – У меня слишком много дел, чтобы разбираться с тобой лично, а она – единственная в моей команде, кто может справиться с твоим дерьмом, без желания переспать с тобой.

Я вздернул брови. Что было более оскорбительным? То, что я ей не нравился? Или то, что она думала, что действительно способна справиться со мной?

– Она здесь