— Правда говорят?

— Честное домовенковское!

— А чего тогда теленок с быком смеются?

— Смеются? Вот я им сейчас задам, — грозит кулаком Кузька, — они просто ничего не понимают в настоящем искусстве.

— Тогда можно я еще раз спляшу на грядках? — робко радуется Буренка.

Кузька даже с головы коровы свалился и шишку набил. Ну вот тебе и раз. Хотел просто успокоить коровку, а получилось, что уговорил ее новый налет на огород сделать.

— Нет, Буренка, — сказал Кузька, почесывая шишку, — пусть это девицы-красавицы на грядках пляшут. А мы с тобой существа серьезные, мы делом заниматься будем.

А Матвейка не успокаивается. Не получилось с коровой — значит, корова виновата. Несознательная попалась. И вообще, коровы дрессировке плохо поддаются. Кто это, скажите, видел корову в цирке или на поводке у сыщика? Вот если бы собака молоко давала или кошка…

— А чем у вас кошка занимается? — строго спросил он у Лидочки.

— Гостей намывает, солнечных зайчиков ловит, сметану ворует, за хвостом своим бегает, — перечисляет девочка.

— Понятно, — вздыхает Матвейка, — развели тут дармоедов. В Антарктиде такого ни за что не потерпели бы. Будем вашу бесполезную кошку переделывать.

— В кого? — пугается Лидочка.

— В полезную кошку. Вместо сметаны пусть ворует, например… например… например… гусениц! Вон у вас их сколько на капусте сидит! А я слышал, они вредители.

— Не будет наша Фенечка такую гадость есть, — сморщила носик Лидочка, — их даже куры без аппетита клюют.

— Вовсе не гадость. А куры ваши несознательные. Голодные путешественники за гусениц золотом платили, а они ломаются.

— А зачем путешественникам гусеницы? — зажала уши ладошками, чтобы не слышать страшного ответа, девочка.

— Да ты знаешь, что такое гусеница? Гусеница — это не только симпатичный вредитель, но и пять-шесть грамм легкоусвояемого белка. Их можно есть живьем, можно жарить на прутиках, можно запекать в глине, можно есть под майонезом.

— И что, тебя тоже в городе одними гусеницами кормили? — сглотнула Лидочка.

— Их только умирающие с голоду есть имеют право. А то на всех не хватит, — нашелся Матвейка.

Сидит Кузька на загнетке, слушает, как из его Фенечки умирающую с голоду кошку делать собираются. Решил Матвейка кошку больше не кормить, а в миску ее подкладывать только безволосых гусениц. Проголодается, съест как миленькая.

Но только и Фенечка не лыком шита. Умная кошка никогда не будет гусениц есть, пока в доме мыши не перевелись. Она же не путешественник. Принесут дети по горстке гусениц, положат в кошкину миску и за новой порцией бегут. Пока бегают, гусеницы и расползутся. Радуются ребята, думают, что кошка эту гадость ест. А Кузька бедный с ног сбился. Вредители из дома-то не уползают. Зачем им куда-то уползать, когда в избе весь подоконник цветами уставлен? И геранька тут ароматная, и фиалочки разноцветные, и алое полезный.

— Ой, мамочки, — вопит Кузька, — спасайся, кто может! Я с этим гостем жваркнусь скоро или вообще кувыкнусь. Нипочем мне этих вредителей одному из дома не выгнать!

А тут и Лидочка в дом вошла. Увидела она, что они с Матвейкой натворили, руками всплеснула. Надо же! Хотели, как лучше, а получилось совсем нехорошо. Даже хуже, чем с коровой. Помогла она домовенку вредителей с цветов снять, отнесла в темной коробочке, чтобы дорогу не запомнили, и выпустила подальше от дома.

— Если этот гость еще раз мои цветочки обидит, — кипятится Кузька, — я его на бой праведный вызову. У меня мускулы, дрын и кулаки!

— Он же как лучше хочет, — пытается оправдать братца Лидочка. — Матвейка сказал, что поселит у нас невиданный прогресс науки и техники.

— Сам приехал нежданно-негаданно, и друзей привести решил? — не успокаивается домовенок. — А если друзья у него такие же безобразники? Я с ними один не справлюсь. Ни с Матвейкой, ни с Наукой, ни с Техникой, ни с Прогрессом Невиданным.

Догрозиться Кузька не успел, потому что в избу ворвался Матвейка. Кузька быстро сделался невидимым; Матвейка, конечно, безобразник, но пугать его все-таки не следует. Кто знает, что с ребенком сделается, если он увидит Кузьку? Может, в обморок жваркнется или, как Буренка, на грядки плясать пойдет.

— Я передумал! — кричит с порога мальчик, — Нечего таких замечательных гусениц просто так кошке скармливать. Пусть она их сначала заработает. Будем выдавать поштучно в качестве поощрения.

— А за что будем выдавать поощрение? — радуется Лидочка.

— Дрессировкой займемся. Вот в Антарктиде есть такой клоун, он этих кошек дрессирует с помощью гусениц.

Кис-кис-кис!

Как ни махал руками Кузька Фенечке, как ни корчил рожи страшенные, не поняла она его. Подошла все-таки к Матвейке.

И началось. Трясет безобразник перед носом кошки противной зеленой вредительницей и командует:

— Дай лапу, лапу дай!

Кошка, конечно, понимает, что от нее требуется — кошки прекрасно понимают человеческий язык, просто виду не подают, так как это им невыгодно. Понимает, но лапу не дает. Не такая уж она и наивная! Даст ему лапу, а этот вздорный мальчишка ей в лапу эту зеленую пакость и положит.

— Раз лапу не даешь, скажи «мяу». «Мяу» скажи! Голос! А то не получишь эту аппетитную гусеницу!

«Радость-то какая, — радуется Фенечка, — ни за что мяукать не стану!»

— Ну хоть лапти принеси, — чуть не плачет Матвейка и даже, чтобы попугать немного непокорную кошку, рот открыл и гусеницу над ним держит, будто сам ее съесть хочет.

Смотрит кошка, голову наклонила: интересно ей, как этот странный человек эту гадость глотать будет. Замер домовенок на загнетке: неужели съест Матвейка вредительницу и не отравится? А мальчик взял и не съел. Видимо, только попугать хотел.

Только непонятно кого: вредительницу, Фенечку или всех остальных?

Совсем замучил парнишка кошку. Она уже и рада бы сделать все, что он хочет, только от расстройства у нее все в голове помутилось, даже язык человеческий Фенечка понимать перестала. И лапу дает, и орет, как майский кот, и лапти принести пытается, да Матвейка ее не отпускает.

— Отпусти ее, братец, — жалеет кошку Лидочка.