Кто бы мог подумать, что я смогу такое?

Черт, если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду в библиотеке, искать книгу, обернусь, и прямо там, через проход, будет стоять женщина, которая завладеет моим сердцем, и то, что я почувствую это будет как удар молнией, от осознания того, что она моя, я бы надрал им задницу. Рассмеялся им в лицо.

Но это зашло дальше, чем влюбленность с первого взгляда.

Это переросло в навязчивую идею.

Навязчивая идея, которая заставляла меня совершать всевозможные чертовски безумные поступки.

Например, переехать в то же здание, в котором жила она. Уговаривать вахтера, чтобы он дал мне копию своего ключа, чтобы я мог проникнуть к ней домой. Изучить и запомнить каждый предмет одежды, который у нее был, например, ее пижаму Hello Kitty.

Сидеть на ее диване, представляя ее рядом со мной.

Или на мне, верхом на моих коленях.

Однажды.

Мой взгляд переместился на нее, и она задрожала.

Ты чувствуешь на себе мой взгляд, Чемпион? Дурацкое прозвище изначально придумывалось как способ помешать мне называть ее малышкой или принцессой. Что-нибудь слишком интимное или сладкое, что выдало бы мою привлекательность.

Мы были в середине проклятого сезона, и, кстати, мы все еще играли, это продлилось немного дольше, потому что я выводил команду в финал, черт возьми!

Любовь случается, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Когда ты этого не ищешь. Или, по крайней мере, это было то дерьмо, которое я подслушал, когда моя мама говорила моей сестре после ее расставания, а она со многими расставалась.

Я и любовь? Этого никогда не случалось.

Но это было потому, что я понял это сейчас. Я это понимал.

Однако я не был святым. У меня была своя доля женщин. Дерьмо, которое никогда не означало ничего большего, чем просто секс. Совместное хорошее времяпрепровождение. Ничего больше, чем перепихоны, друзья с привилегией и интрижки. Я знал, что это было потому, что я не встречал ее. Черт, один взгляд в ее сторону стер бы любую другую женщину из моего прошлого.

Она была моей.

Мила Мурильо владела мной.

Я отказался от комфорта своей квартиры на территории кампуса и всей роскоши, которая сопутствовала тому, чтобы быть королем, который поведет команду в финал и дальше. И все ради того, чтобы переехать в дом напротив и присматривать за ней в дерьмовом многоквартирном доме. И все это, ни разу не обменявшись с ней чем-то большим, чем мой заказ на кофе в той чертовой кофейне, в которой она работала.

Я ненавидел то, что она так усердно работала.

Она была на работе с десяти утра. Двойная смена. Я наблюдал за ней с противоположной стороны улицы после тренировки. Я не доверял менеджеру, с которым ей пришлось расстаться. В нем было что-то такое, что вызывало у меня нехорошие предчувствия. Что-то в том, как он смотрел на нее и всегда пытался дотронуться до нее.

После этого я последовал за ней домой, позвонив одному из своих соседей по комнате лучшему другу Маршаллу Грину, чтобы он включил музыку погромче в нашей квартире. Мы были ближе, чем братья. Он был моим стартовым тай-эндом. Вместе мы творили всякое дерьмо на поле. Он думал, что я абсолютно сумасшедший, но он знал, как серьезно я относился к ней. Наверное, потому, что он знал меня лучше, чем кто-либо в мире. Он никогда не видел, чтобы я так сильно переживал за кого-то.

Единственной вещью, которая когда-либо так сильно привлекала мое внимание, был футбол и мои занятия по инженерству.

Я покачал головой и уставился на красивую женщину на диване. Я поднял одеяло с пола, которое она, должно быть, сбросила раньше. Штука была старая и колючая. Я хотел купить ей новый. Укутывать ее только в гладкие, как шелк, ткани.

Однажды.

Скоро.

Я укрыл ее им, и мягкая улыбка появилась на ее лице.

— Джеймс. Ммм… — она мечтательно вздохнула, и просто так все во мне стало твердым, как скала.

Мое сердце заколотилось в груди при мысли о том, что она мечтает обо мне. Я знал, что ее влечет ко мне. Этого нельзя было не заметить по тому, как она всегда краснела, когда смотрела в мою сторону, когда мы случайно сталкивались друг с другом перед уроками или около школы. Или то, как ее хорошенькие маленькие соски встали по стойке смирно ранее, в тот момент, когда моя рука коснулась ее поясницы во время короткой прогулки по коридору к ее квартире.

Чем скорее, тем лучше, тихий голосок оживился в моей голове. Я облизнул губы. Чем скорее, тем лучше.

Время было дерьмовым.

До начала сезона оставалось еще по меньшей мере три недели. Шесть, если мы пройдем весь путь, какого мы и придерживались. Но мне надоело ждать и держать руки подальше от моей милой девочки. Время, возможно, было не в мою пользу, но я знал себя. Я бы довел себя до изнеможения, прежде чем позволил бы кому-то другому занять то, что принадлежало мне.

И Мила Мурильо была моей.

— Сладких снов, Мила, — почувствовав себя смелее, я запечатлел легкий поцелуй на ее лбу.

Ее кожа была гладкой и теплой под моими губами. Я хотел прикоснуться ко всей ней. Я умирал от желания. Ещё нет. Если бы она проснулась от моего прикосновения, это разрушило бы все шансы на то, что она влюбится в меня. Мне нужно было, чтобы она добровольно полюбила меня. Я не настолько далеко зашел, чтобы думать иначе.

Мне удалось контролировать эту потребность, успокоить зверя, который обычно таился только под футбольными щитками. Зверь, которого она взывала к жизни. Я встал и заставил себя выскользнуть из ее квартиры, убедившись, что она заперта и надежно закреплена за мной.

* * *

Я глубоко вздохнул, постучал в ее дверь и стал ждать. Прошло не более двух минут, прежде чем я услышал шум с другой стороны, и я знал, что она смотрит на меня через глазок.

— Давай, чемпион! Открывай! — подбодрил я, одарив ее своей лучшей улыбкой. — Я принес вкусности, — я поднял серую сумку, которую держал в другой руке. — Я вижу твою тень под дверью, — блефовал я.

К счастью, моя маленькая победительница открыла дверь, и я был встречен подарком в виде ее больших карих глаз, смотрящих на меня снизу-вверх. Очевидно, все еще немного сонная и очень смущенная. Милейшие морщинки образовались над переносицей, когда она посмотрела на меня снизу вверх.