его же сын,

У соседей властелин.

Просит дозволения с женой

Посетить их край родной.

Царский сын не посылал осла,

Это хитрость колдуна.

Молвил царь: «Я позволение даю.

И гонца пошлите-ка к нему.

Сын – кровиночка моя,

Он и я – одна семья».

Царь же на свою беду

Сзади подошёл к ослу.

Задними копытами ишак,

Испугавшись, то ли просто так

Вдарил государя в лоб,

Тот упал, как сгнивший столб.

Сумасбродный и взбесившийся ишак,

Стал козлить, кусать зевак,

Сбросил с золотом корзину,

Всем показывая спину,

Дёру дал из царского дворца,

Избежав смертельного конца.

Золото, что ослик нёс,

Превратилось вдруг в навоз.

Под собой не чуя ног,

Рытвин, ям кривых дорог,

И что было мочи

Драпал ослик среди ночи.

Вдруг споткнулся и упал,

Брохиндеем снова стал.

Встрепенулся, ободрился

И в столицу воротился.

Чародей в осла его заколдовал.

И лягнуть монарха приказал.

А тем временем царя,

Тихо меж собою говоря,

Слуги принесли в опочивальню

И, покинув сразу спальню,

Начали неистово молиться,

Класть поклоны и креститься.

А с царём осталась лишь «царица»,

Хладнокровный маг – убийца.

Вот, не мешкая, она

В бессознании старика

Мягкою подушкой придушила

И кончину люду объявила.

В полдень государя погребли.

Вдовушка рыдала от души

По такому «славному» царю.

Трон же пуст. И посему,

Брохиндея выбрали царём

Тот на пару с колдуном

Стали всеми рьяно править,

Тайно разорять, законно грабить.

Глава VII

Прошло не больше года.

Два царственных урода

Трудолюбивую страну,

Низвергли в хаос, нищету:

От податей простому люду

Всегда бывало очень худо,

А тут повысили налоги.

За недоимки бедняков в остроги

Бросали, били батогами,

Секли цепями и плетями.

Неурожай – вот новая беда.

У пахарей пустые закрома.

Повинностей прибавилось опять,

Холопы стали убегать

В степные дикие поля,

Где, говорят, хлебами полнится земля.

Волшебник посылал стрельцов

Ловить и возвращать тех беглецов.

За службу эту всех воров,

Разбойных разных удальцов,

Царь – воевода возвышал,

Холопами, монетой награждал.

Теперь в стране –

В упадке торг и ремесло,

Преуспевают подкупы и воровство.

Нежданно в сентябре

Нагрянул снег и холод,

И разразился сильный голод.

Фальшивых денег много стало,

А золотых и медных мало.

Разбойнички шалили на дорогах,

А в городах – острогах

От голода возникла хворь.

Колдун же ввёл налог на боль.

Итог – крамола в городах,

Бескормица, безлюдье – в деревнях.

Народа недовольный шёпот

Незримо превратился в ропот.

Молва усилила

Смятение в умах.

Власть опостылела,

И зрела смута на глазах:

На площадях народ толпился,

Горланил и негодовал,

Грозил, неистово крестился,

На трон царевича желал.

Набатные ударили колокола.

С дубинами мятежников толпа

Уже ломилась во дворец,

Колдун и новый царь – отец

Огнём из пушек их побили.

Потом зачинщиков пленя,

На лобном месте, на исходе дня,

С ожесточением казнили.

Вот скоро сумерек пора!

Неспешно и, прощаясь до утра,

За горизонт ушло светило,

Багрянцем долгим озарило

Луга, холмы, речушки и леса

И в грозных тучах небеса.

Везде бросая тень,

Пришла на смену полутьма.

Мгла исподволь росла.

И завершился ясный день.

Разбрёлся по домам народ.

Закрыли створки городских ворот

Везде задвинули запоры,

Утихли крики, плачь и споры.

Закончились пьянчужек драки

И присмирели во дворах собаки.

Задув лучины, свечи, фонари,

Уснули все до утренней зари.

За исключением, конечно, сторожей:

Те спят в любое время у дверей.

Стояла мрачная густая темнота

И жуткая глухая тишина.

На небе звёзды засверкали,

За дальней рощей, над полями

Тихонько поднялась Луна.

В покоях тёмных колдуна

Свечу неяркую зажгли,

Когда туда тайком пришли

Царь с лешим на совет,

Надеясь получить ответ,

Как им царевича убить,

Чтоб бунт холопский прекратить,

Уселась троица за стол,

Воззрился Брохиндей на пол.

Хотел смертельно спать

И жаждал рухнуть на кровать.

Чертяка леший в это время

Скучал смертельно от безделья,

Грыз ногти на чернеющих руках

И даже на испачканных стопах.

Потом порой

Живой рукой

Отлавливал блох на спине,

Подмышками, на голове.

Умеючи, их с увлечением давил,

И сам с собою говорил.

Один колдун лишь размышлял

Да пальцем ковырял в носу.

Гримасы корчил и молчал,

Как если б проглотил осу.

Затем, уставившись на потолок,

Жевал зачем-то носовой платок.

Внезапно леший промычал,

Прокашлялся, и, наконец, сказал:

«С царевичем бы дельно поступили,

Когда б его оборотили

В красивый яркий мухомор.

Известный даже детям с давних пор,

Тем, что растёт в лесу,

И очень нравится лосю».

Колдун и сонный воевода

Такого рода мыслей хода

От лешего никак не ожидали

И просто-напросто заржали.

Когда ж утих их смех,

Хитрющий леший предложил

Другой зазорный грех:

«Ещё его бы превратил

В фазана или зайца,

Иль в курочку,

Иль стразу в яйца.

А, может быть, в баранину в котле

Иль в кабана на вертеле».

Тут вставил слово царь:

«Послушайте меня, я ж государь!

Его нам нужно отравить

Иль, как папашку, задушить.

А может, тюкнуть в темечко дубиной

И насадить на кол осинный»?

Колдун вмешался в спор:

«Я, господа, на руку скор.

Сожжём публично на костре

Иль срубим голову на пне.

Провозгласим отцеубийцей.

Его осудим всей столицей,

А приговор: живьём немедля закопать

Иль лошадьми на части разорвать –

Угомонит смутьянов, крикунов.

И охладит бунтовщиков».

Добавил леший: «Братцы, у меня идея!

Для нас потешная затея.

Его давайте сбросим со скалы,

С вершины ледяной горы.

И будем с любопытством наблюдать,

Сумеет ли, как птичка, полетать»?

«А вот ему другой урок». –

Царь Брохиндей тотчас изрёк:

«Тут надо натравить

На прынца волчью стаю,

Потом волков им накормить.

Вот, так я понимаю».

Колдун вдруг встал

И раздражённо им сказал:

«Его сначала надобно пленить,

А уж потом и говорить.

Направимся в царевича страну,

Детали дела завтра расскажу».

Закрыв все двери за собой,

Ушли злодеи на покой,

Лишь чародей стал колдовать,

Да зелья разные мешать.

Когда напиток был готов,

Злодеи в облике послов,

С собой подарки прихватили,

Себя в дорогу снарядили

Да скрытно удалились со двора,

Пораньше, с самого утра.

До этого в бочоночек вина

Долили зелье колдуна,

Который полагал царевича схватить,

А стражу крепко усыпить

И учинить царевичу расправу,

Друзьям – злодеям новую забаву.

Правителем в стране

Остался думный дьяк,

Льстец, с выгодой себе,

Пройдоха, попросту дурак;

А он суд вовсе не вершил.

На месте бунтарей казнил.

Глава VIII

За мрачной колдуна каретой

Уже неделю