Но надо отдать вампирше должное, справилась она с собой довольно быстро. Нет, говорить ничего не стала, лишь еле уловимым движением перетекла вплотную ко мне и, приподняв двумя пальцами мое лицо за подбородок, принялась внимательно разглядывать меня со всех сторон. Пусть разглядывает, лишь бы шею не свернула.

Я же осторожно принюхалась. Не пахнет, зараза такая. Даже запаха духов, шампуня или геля для душа, без чего не обходится ни одна уважающая себя женщина, не чувствуется. Мне это жутко не понравилось. По моему представлению, пахнуть должно все. Не важно как и чем, но должно. А я мало того что чувствую все гораздо острее обычных людей, так еще и умею отличать так называемый «индивидуальный» запах, обычно тщательно скрываемый за всяким парфюмом. А когда что-то и уж тем более кто-то вообще не пахнет, для меня это все равно, что солнце на западе встанет, – дико, непривычно и паранормально.

Кстати, о солнце… За свое краткое пребывание в этом рассаднике вампиров я его еще ни разу не видела. Небо сплошь затянуто пеленой серых монотонных облаков, и никакого намека на улучшение погоды, а несколько слабых лучиков, на пару секунд пробившихся сквозь эту мрачную небесную толщу, не в счет. Интересно, у них тут всегда так или бывают прояснения? Правда, если учесть, что вампиры не выносят прямых лучей дневного светила, можно догадаться, с какой тщательностью они выбирают погодные условия своего постоянного места жительства.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу заметила, как подлая вампирша, воспользовавшись моим излишне задумчивым положением (не ею ли навеянным, кстати?), примеряется к беззащитной иномирной шейке. Вот змея подколодная!

– Эй, а у тебя разрешение есть? – хрипло выдавила я из себя, пытаясь вывернуться из цепких пальцев и не оставить в них свою оторванную в неравном бою челюсть.

– Какое разрешение? – не сразу поняла мой освободительный маневр клыкастая блондинка, но уже изрядно помятый подбородок нехотя выпустила. Ага, сработало!

– На санкционированный глоток моей чудодейственной крови, – принялась я выдумывать на ходу.

Мной уже подмечено, что вампиры сильно теряются от нестандартных вопросов и действий, и это даже как-то раз спасло мою несчастную жизнь. Будем действовать в том же духе, авось и тут прокатит. – Несанкционированный – карается смертью! – кровожадно добавила я для усиления эффекта. Надеюсь, не переборщила.

– Вот как? – удивленно воззрилась на меня сбитая с толку дамочка. – И где можно получить такое разрешение?

– Раз не знаешь, значит, тебе не положено, – довольная своим умом и сообразительностью, пожала плечами я. – И вообще, ходят тут всякие, а я потом от потери крови страдай.

– С чего ты взяла, что я тебя кусать собиралась? – довольно натурально удивилась блондинка, явно пытаясь меня перехитрить, но я была настороже:

– Можно подумать, в мою шею ты носом тыкалась для идентификации запаха.

– Естественно, – клятвенно и вполне искренне уверили меня. – По запаху можно определить очень многое, вплоть до мыслей.

– Да? – Теперь пришла моя очередь удивляться. – А почему же тогда вампиры ничем не пахнут?

Волнующий меня вопрос сам сорвался с языка, но прикусывать несдержанный орган было уже поздно.

Вампирша снова закрутила кольцо на пальце и смерила меня задумчивым взглядом.

– А ты не так проста, как кажешься, хоть и осталось в тебе много чего человеческого. – При последнем слове она презрительно скривилась, словно кислятину проглотила.

– Человек – это звучит гордо, – высокомерно парировала я, выпячивая вперед грудь. Своим размером она, конечно, с вампиршиной не сравнится, но уж что есть, то есть. Не минус первый – и на том спасибо.

– Звучит, может, и гордо. – Наглая блондинка прикусила клыком идеально подведенную губу и подозрительно пискляво закончила: – Но вот выглядит как-то не очень впечатляюще.

Мое возмущение столь откровенным издевательством резко подскочило и погребло под собой жалкие остатки инстинкта самосохранения. Что эти сорняки эволюции себе позволяют?! Думают, отрастили кусачки – и все можно?! Ага, щаз! Так я и позволю этой заносчивой выскочке с античеловеческим аппетитом прививать мне комплексы неполноценности! Не дождется! И потом – мое чувство собственного достоинства гораздо важнее пары литров дурной крови, если таковой придется пожертвовать в этой неравной схватке.

– Знаешь, дорогуша, – мне было чрезвычайно сложно не шипеть от злости, но чего не сделаешь, дабы не упасть лицом в грязь, – умная женщина никогда не будет кичиться своими двумя высшими образованиями, – я непочтительно ткнула пальцем сначала в левый, потом в правый предмет нашего спора на теле вампирши, – которые вызывают у мужчин восхищение только на очень примитивном уровне. Хотя тебе это простительно, у блондинок обычно слишком мало других достоинств, а у тебя их аж целых два.

– А тебе, как я погляжу, даже с этим не повезло! – зло клацнула клыками у меня перед носом белобрысая упырица.

Вот зараза упрямая! За словом в карман не лезет. Ну ничего, мы тоже не лыком шиты.

– Зато мне повезло в другом, а это гораздо важнее.

– Это в чем же? – Тоненькая бровь скептически взметнулась вверх. Вампирша снова двинулась в непродолжительный тур вокруг меня, несовершенной, выискивая на теле исполняющей обязанности алаканты места, за которые можно было бы зацепиться взглядом.

– Тебе не понять, потому что это к высшим телесным образованиям не относится.

– Глядя на тебя, можно с уверенностью сказать, что у тебя вообще нет никакого образования, а это нельзя назвать «повезло», – высокомерно фыркнула вампирша и, завершив круг почета, демонстративно отвернулась, усиленно делая вид, что я не стою даже грамма ее драгоценного внимания и что закорючистая лепнина на потолке намного интереснее. Чего тогда пришла? Непонятно. Можно подумать, до меня гипсовыми финтифлюшками любоваться было некогда. Или их только перед моим прибытием повесили?

– М-да, как сказал Фонтенель, нет ничего печальнее жизни женщины, которая умеет быть только красивой, – вкрадчиво заметила я.

Блондинка скосила на меня темные очи и уже открыла рот, чтобы достойно ответить, но так и замерла с некрасиво отвисшей челюстью и глупо хлопающими ресницами. Сказать ей было нечего. Отлично, уже два-ноль в мою пользу. Как же все-таки легко сбить вампира с толку. И как же приятно наблюдать за выражением крайней растерянности на его лице. Удивительно, раньше я за собой такого злорадства не замечала. Вот что вынужденные обстоятельства с людьми делают.

Но никакая сцена не может длиться вечно, если только она не запечатлена в мраморе. Вампирша, с трудом переварив полученную информацию, перестала изображать памятник самой себе и постаралась сделать хорошую мину при плохой игре.

– Зато красота всегда в цене, – заметила она и надменно улыбнулась, гордая своей находчивостью. Неугомонная какая!

– Только до тех пор, пока эта красота молчит, – не осталась в долгу я. – Встречают обычно по одежке, а провожают-то по уму, – и постучала себя пальцем по лбу, чтобы некоторые не подумали чего-нибудь не то.