Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет. — Морщусь.
— Но… — Теперь Зоуи опять похожа на перепуганного олененка Бэмби. Как же это забавно, и нравится мне все больше. Она задумчиво смотрит на мои кроссовки, покусывая губу.
— Что?
— Ведь таковы условия программы обмена… — Она запинается и косится на родителей. Хлопает длиннющими ресницами. — Изучать язык, быт, традиции, хорошо учиться в университете принимающей стороны.
— Нет. — Усмехаюсь. — Этого я делать точно не собираюсь.
Женщина со шваброй уже возле меня. Смущенно улыбается и жестом просит поднять ноги, чтобы она могла протереть под ними.
Господи, да проще было снять эти чертовы кроссовки! Сумасшедший дом…
— Но… ведь если ты не будешь всего этого делать, тебя исключат из программы и отправят домой. — Бормочет Зоуи, теребя тонкий золотой браслет на запястье.
Встаю, иду к двери, снимаю обувь и возвращаюсь в гостиную в одних носках.
— Детка, в этом-то вся и фишка. — Недобро улыбаюсь, подмигиваю и перевожу взгляд на наручные часы.
Дома сейчас раннее утро. Эта долбанная разница во времени ужасно меня напрягает.
Зоя
— Джастин! — Радостно вопит мама, распахивая объятия к этому неандертальцу. — Ты снял кроссовки!
Похоже, он сразу догадывается, чему она так рада. И не мудрено: мама проговаривает слова отчетливо, артикулирует и жестикулирует так отчаянно, будто пытается обучить шимпанзе членораздельной речи.
— Йес, мэм, — кивает Джастин, сторонясь ее.
— Мам, он тебя не понимает. — Бросаю с досады. — Совсем. Даже чуть-чуть.
И тут же запинаюсь о его огромную сумку, лежащую на полу посередине гостиной. Лечу вперед с вытянутыми руками и еле удерживаю равновесие, остановившись всего в метре перед гостем-иностранцем. Парень протягивает свою огромную ручищу, чтобы помочь мне устоять на ногах, но я лучше схвачусь за гремучую змею, чем за его руку. Стискиваю зубы и поджимаю ушибленные пальцы ноги.
У него что там, внутри этой котомки, кирпичи?
— Правда? Ничего не понимает? — Мама совсем не кажется расстроенной. Она продолжает с улыбкой: — По правде говоря, это молодой человек ужасно не воспитан. И я не знаю, что мы будем с этим делать.
Ей явно доставляет удовольствие возможность говорить про человека, когда он находится рядом и ничегошеньки не понимает.
— Осторожнее, — Джастин многозначительно вздергивает брови. Между нами все еще меньше метра. Он наклоняется ко мне: — Ты слишком спешишь в мои объятия, детка.
— Что? — Бормочу на русском, опешив от такой наглости.
Как сказать по-английски «вот еще» или «больно мне надо»?!
Так и не придумав, возмущенно надуваю губы и отворачиваюсь.
— Надеюсь, вышла досадная ошибка, и его отправят обратно. — Срываюсь с места и иду на кухню к единственному человеку, который может помочь нам во всем разобраться. — Этот парень не просто не воспитан, он — настоящая самовлюбленная задница!
В эту секунду отец как раз заканчивает говорить по телефону. Поворачивается ко мне, и я вижу мечтательное выражение, застывшее на его лице. Он кажется довольным, его глаза хитро блестят, уголки губ приподнимаются в улыбке.
— Зайка, почему ты не говорила мне, что отец Челси — известный бейсболист?
Борясь с желанием разбить что-то из посуды, застываю у обеденного стола.
— А это имеет какое-то значение?
— Да… — Папа бросает заинтересованный взгляд в сторону гостиной. — Очень большое значение…
— И что изменит факт того, что этот хам из богатой семьи?
Он кладет руку на мое плечо и несколько раз похлопывает:
— А то, что мы покажем этому иностранцу всю мощь русского гостеприимства. И сделаем все, чтобы он освоился. — Папа ласково касается подушечкой указательного пальца кончика моего носа. Будто бы мне пять лет, а не восемнадцать. «Что за детский сад?» — А ты поможешь ему с учебой, зайка. Поняла?
Что?! Чего это ради?! У меня чуть дар речи не пропал.
— Но почему? — Только и смогла выдавить, косясь на чужестранца, презрительно морщившего нос при взгляде на обстановку нашего дома.
— Потому что отец Джастина щедро оплатит наше терпение. Вот почему.
— Но он ведь не собирается учиться! — Я сама не заметила, как повысила голос. — Этот Джастин собирается сделать все, чтобы быстрее уехать назад! Его вышвырнут, и я не смогу поехать в следующем году в Штаты. Мне просто не позволят, потому что я «не оказала теплый прием и не создала должных условий» для студента по обмену!
— Значит, мы сделаем все, чтобы он остался здесь на ближайшие полгода. — Папа потирает ладони, натягивает на лицо широкую улыбку и следует в гостиную.
— Ради чего? Ради денег? И сколько он тебе пообещал?
Но мой протест ничего не значит для моего отца, когда перед ним маячит возможность покрыть все наши долги.
— Сынок, — он подходит к Джастину и указывает на лестницу. — Пойдем, посмотрим твою комнату!
— Не трудись, — ворчу, тяжело вздохнув, — он не понимает абсолютно ни шиша.
Приближаюсь к гостю:
— Бери свои вещи. — И киваю наверх. — Твоя комната. Там.
Мне так обидно. Я злюсь. На папу, на американца, на себя и на безвыходность всей ситуации. Поэтому стараюсь не смотреть в сторону Джастина. К тому же заранее знаю, что увижу в его глазах — чувство собственного превосходства, не знающее никаких границ.
Поднимаюсь вверх по лестнице самой первой, а когда, наконец, оборачиваюсь, вижу все ту же самодовольную ухмылочку на его лице.
Вот же наглец!
Отворачиваюсь и ускоряю шаг.
— Мы ведь не можем поселить его в комнате с нашей дочерью? — Беспокойно спрашивает мама, откуда-то из-за спины.
— Конечно же, нет, Люда! — Отвечает папа. Его голос, как растопленный мед. Я не вижу его лица, но знаю, что он продолжает «гостеприимно» улыбаться. — Пацан поживет в комнате Степана.
— Да. — Мне не удается удержаться, чтобы не съязвить. — Пусть разнесет там все к чертям. — Поворачиваю по коридору и толкаю дверь в комнату брата. — И не забудь поставить ему там пепельницу, а то все горшки с цветами загадит! А нам выдай противогазы!
— Не переживай, дочь. — Папа проходит мимо меня и радостно указывает гостю на комнату. — Сделаем мы из него человека, и не таких перевоспитывали. — Заметив, что парень замешкался, потрясает рукой. — Ну, входи, входи. Вэлкам! Правда, здесь всего одно окно, и нет отдельной ванной комнаты, зато имеется неплохой компьютер. И вид прямо на улицу. Тебе будет не скучно. — Цыкает на меня. — Переводи, переводи!
Медленно поворачиваюсь к Джастину и устало произношу: