– Еще чего… – В руке тощего мотоциклиста как по волшебству появился пистолет с глушителем. – Если хочешь жить, давай сюда кольцо!

– Ага, и ты оставишь меня в живых, если я отдам его тебе. – Ли презрительно фыркнул, ощущая, как в животе медленно разливается леденящий холод. Он стиснул кулаки, стараясь унять дрожь.

«Я должен, просто обязан вынудить его убить меня. Мне необходимо умереть, чтобы замести следы…

Носитель кольца поморщился.

– Тоже верно.

Его палец несколько раз дернулся, нажимая на спусковой крючок. Потом мотоциклист медленно спустился по откосу и подошел к распластавшемуся на траве телу. Через несколько минут с налившимся кровью лицом он выбрался обратно и, перемежая свои действия отборным матом, влез на своего железного коня.

Старый «урал», грохоча и дребезжа, умчался обратно в сторону города.

Я сидел на скамье у дома и безразлично грыз семечки, глядя на то, как соседские ребятишки возятся в песочнице. Кажется, там затевалось что-то вроде небольшого сражения. Пластмассовые фигурки солдат один за другим исчезали под гусеницами игрушечного танка под восторженные крики ребятни. Жаркое летнее солнце лениво смотрело на их возню с небес. Из широко распахнутого окна на третьем этаже доносилась негромкая музыка – бывшая солистка нашего городского ансамбля Ирина Михайлова снова пыталась привить своему непутевому сыну любовь к музыке. Вадим учиться не желал, искренне презирая игру на пианино и желая в будущем стать «богатым менеджером». Вот так. Раньше дети мечтали быть космонавтами или подводниками, а теперь банкирами и менеджерами.

Если все выберут этот путь, кто же будет работать?

Да хотя бы я. Работа монтером в электросетях большой перспективы не дает. Директором мне не стать. Возней с толстенными высоковольтными кабелями и вымазанными маслом трансформаторами миллионов не заработаешь. И даже во время отпуска приходится торчать дома. Я не настолько богат, чтобы купить себе путевку в санаторий, как мой сосед этажом выше. Вот и получается, что мой удел – сидеть на лавочке да семечки лузгать. Все лето.

Скучно было. Скучно, но не настолько, чтобы заняться делом. Например, давно уже ждет хозяйских рук старая проржавевшая труба в туалете. Надо бы заняться этим – все-таки обещал Ольге, что сделаю, как только пойду в отпуск. И вот уже неделя прошла, а я все еще сижу и придумываю одну отговорку за другой.

Я глубоко вздохнул, придавленный тяготами нелегкой жизни. Ольга сейчас пошла в магазин. Вот вернется и…

Трубы чинить надо. Трубы. Пока жена меня не вздумала удавить. Своими чулками.

Еще разок доказав свою усталость и нежелание браться за дело с помощью тяжелого вздоха, я вытряхнул остатки семечек на поживу вездесущим воробьям и поднялся. Никакого желания возиться с ржавыми железками не было. Но ведь надо.

В дверях я столкнулся с Семеном Ивановичем. Пожилой капитан опять куда-то направлялся по своим милицейским делам. Это было видно по сурово-решительному выражению лица и стальному взгляду из-под нахмуренных бровей.

– Что, служба зовет? – Я усмехнулся, отступая в сторону и позволяя пройти живущему по соседству бывалому служителю закона.

– Служба… – Старик вздохнул. – Мне сейчас из отделения звонили.

– Ну-ка, ну-ка. Сейчас угадаю. Вооруженный гра­беж… Нет. Ограбление банка?

– Шутник. – Семен Иванович недовольно поморщился. – Только бы трепался. А тут дело серьезное.

Глядя на его постное лицо, я все мгновенно понял.

– Убийство.

– Да! Убийство! Уже четвертое в этом году.

– А сколько из этих четырех раскрыто?

– Одно… – Иваныч обошел меня и вышел во двор.

– Это когда один пьяный дурак другого ножом пырнул за стакан водки, а потом сам побежал сдаваться? – крикнул я ему.

Седой капитан что-то буркнул себе под нос. Несколько секунд я смотрел ему вслед.

– Ну, салют доблестным работникам нашей милиции.

С Семеном Ивановичем меня связывало давнее знакомство. Еще будучи сопливым пацаном я несколько раз попадался под его тяжелую руку. В основном за разбитые стекла.

Усмехнувшись, я вошел в полутемный подъезд. Фыркнул, наступив в лужу мочи. Черт побери! Снова!

Это все новоселы с первого этажа, которые держат метровой высоты овчарку, имеющую привычку метить все на своем пути. Вот на кого надо обратить внимание капитану.

По пути я подошел к почтовому ящику и не глядя сунул туда руку, даже не надеясь найти там что-нибудь – газет мы с Ольгой не выписывали, а писать письма нам было некому.

Однако рука наткнулась на что-то твердое. Что-то мягко зашуршавшее при прикосновении. Не знаю почему, но первая дикая мысль у меня почему-то возникла о кошке. О кошке, забравшейся в почтовый ящик и сдохшей там. Резко отдернув руку, я недоуменно уставился внутрь приколоченного к стене железного ящика.

Ну конечно, какая кошка? Обычный сверток. Нечто завернутое в плотную желтоватую бумагу и перевязанное бечевкой.

Несколько долгих мгновений я недоуменно смотрел на этот непонятный предмет. Потом выудил его из ящика и перевернул, пытаясь найти почтовый штамп или хотя бы подпись.

Ничего. Ни печати, ни адреса, ни имени отправителя. Недоуменно хмыкнув, я потянул за кончик бечевки, развязывая туго затянутый узел. Если бы я постоял тут несколько минут и хорошенько подумал, то, возможно, вспомнил бы истории о подброшенных в дома бомбах или всяких там белых порошках, и тогда сверток отправился бы прямиком в мусорный контейнер. Но в данный момент у меня на душе было только одно – любопытство. Вообще-то я не надеялся увидеть ничего нового. Очередную шуточку одного из приятелей, завернутый в бумагу мусор, какой-нибудь рекламный проспект или… Бог еще знает что.

Но вот этого я не ожидал. Когда тугой узел поддался и кусок бечевки упал на пол вместе с листком грязновато-желтой бумаги… У меня в руках оказался еще один сверток. Что-то твердое, обернутое темной мягкой тканью, похожей на шелк, что-то… что-то…

Подгоняемый жгучим любопытством, я одним движением сорвал шелковую обертку, и в моих руках тускло блеснул металл.

Это напоминало браслет. По крайней мере, размерами совпадало точно. Простой обруч безо всяких изысков и украшений. Увеличенное подобие обручального кольца, что сидело у меня на пальце. Легкое и будто бы даже слегка мерцающее в полумраке.

Я непонимающе моргнул и почесал затылок. Какое-то простенькое украшение. Цельнолитой женский браслет. Но кто бы мог подбросить эту штуку к нам в ящик? Что это значит? Почему-то я мгновенно отказался от мысли, что этот предмет попал туда случайно. Я твердо верил в то, что он оказался именно там, где и должен быть.

Но кому он предназначался? Ольге? Мне? Что это вообще такое?