Потом их позвали к столу и велели поведать, как у них получилось совладать со зверем.

— Не знаю, — ответил Всемил. — Стреляли, стреляли, вот и убили его. А он потом на пенек хрякнулся и помер.

— Испугались мы, — добавил Бажен.

— Ага, испугались, — кивнул Всемил.

— Испугались, да не растерялись, молодцы! — похвалил их Вячко, огромный бородатый мужик, на лице которого только и был виден, что его большой мясистый нос.

— Быть вам, детки, охотниками, — добавил Житко и пожал ребятам руки, их маленькие ладошки утонули в его огромных кулачищах. — Луки есть уже, молодец, Вячко, хорошие ты им луки сделал. Отличные стрелки из ребят выйдут. Выпейте с нами, мальцы.

— Батя ругацца будет, нельзя мне, — протянул Всемил и скосил глаза на Вячко.

— Малы мы еще, пить-то, — поддакнул Бажен.

— Ничего не малы, — сказал Вячко и повернул к ним свой покрасневший от браги нос. — Как медведя завалить, не малы, а браги испить малы? Пейте.

Брага оказалась вкусная, но хмель шибанул в головы, и ребята сразу окривели.

— Ну, все, хватит им. И чтоб больше не пили, ясно?

— Ясно! — в один голос сказали мальчики и ушли.

Обоих сморило сном, и они уснули во дворе, в густой траве в стороне от вытоптанной площадки.

Бажену снилось, что он скачет на коне, одетый как витязь, в одной руке его меч, а щит одет на локте второй. За спиной лук и колчан со стрелами. Мечом он рубит головы врагов, кои всегда окружали Русь со всех сторон. Враги почему-то все были сплошь маленькими и хилыми, и разлетались в разные стороны как щепки.

Бажен проснулся и услышал разговор мужиков.

— А нам-то что? Чай, не нас будут бить! Нам, можа, даже лучше будет, если соседям по шеям надают.

— Вот все вы так, дурачины. Сегодня соседа, а завтра за нас возьмутся! Вместе надо быть.

— Да ладно те! Мы мужики простые, нам не надобно думать об этом, на то бояре есть!

— Ха! Бояре! Им тока о выгоде думать! А Русь кто спасать будет?

Бажен снова уснул, но снов уже не видел, спал как убитый. В синем небе высоко летал сокол, искал, чем бы поживиться и ему не было дела до спящего человеческого детеныша. Больше всего сокол любил свободу. Вольный ветер, упругий воздух под сильными крыльями, вот и все, что было ему нужно для счастливой жизни. Бажен тоже любил свою свободу, но она ограничивалась деревней, полем и лесом, нигде больше он не бывал, даже в Ростов его не отпускали, хоть он и просился поехать с дядьками. А он так мечтал о дальних краях, хоть ничего и не знал о них. Что там, какие люди живут, каковы обычаи, ничего этого он не знал.

Когда Бажен проснулся, в голове будто стадо коров прошлось. «Что за гадость, — подумал он, — как они ее пьют?» Мужики все продолжали шуметь, перебивая друг друга. Женских голосов слышно не было.

Послышался голос дядьки Житко, он был самым трезвым из всех.

— А, гости к нам пожаловали!

Бажен поднялся. Отряхнул рубаху от налипшей травы и увидел всадников, не спеша едущих между дворами. Они были одеты не как крестьяне. Ни них были дорогие одежды, белоснежные рубахи, а сверху тонкие кольчужки да плащи. Все было сделано искусно, а не просто, так шьют для богатых людей. К поясам их были приторочены длинные ножны с широкими одноручными мечами, за спинами — луки с колчанами, полными стрел. Всадников было трое. Они ехали не спеша, оглядывая гулявших мужиков. Были они разного возраста — двое лет двадцати а третий — глубокий старец.

— Гостям мы всегда рады! — сказал Житко, приглашая приезжих ко столу.

Странники спешились, привязали коней к заборам. Луки с колчанами оставили рядом с конями, ножен снимать не стали. Поклонившись хозяевам, они вошли во двор. Старик был с седой и длинной бородой, а лица молодых — бриты. Один из парней темноволосый, а второй русый, только это их и отличало, они были похожи как братья. У обоих на щеках шрамы, только у темного на левой, а у светлого — на правой. Лицо же старика почти полностью иссечено шрамами и глубокими морщинами, большая часть которых пряталась под бородой.

— Звиняйте, что во дворе стол, в избе дюже жарко, — сказал Житко, поднимаясь гостям навстречу.

— Мы неприхотливы, добрый человек, — ответил старик и лицо его, покрытое шрамами и морщинами, осветилось улыбкой, несвойственной столь боевому виду.

Поддержав ножны, он присел на лавку и кивнул своим товарищам, чтобы и они размещались.

— Чем живете, чем промышляете? — спросил мужиков.

— Хлеб сеем, зверя бьем, тем и живем.

Гостям налили браги, они пригубили, но много пить не стали. Молодые как будто хотели выпить еще, но старец зыркнул на них и они отложили чарки. Во время всего разговора они и не произнесли ни слова, видать, знатный дед держал их в узде.

— Куда путь держите? — спросил Вячко, пытаясь пригладить вою клокастую бороду…

— Идем мы за солнцем, люди добрые, — ответил старец, поглаживая седую бороду. — А после назад пойдем, от солнца, стало быть. Дело есть у нас там, на закате.

— В Ростов, значит? — утвердительно спросил Житко. — Так вы волхвы, судя по виде вашему?

— Волхвы мы, верно! — ответил старик, внимательно оглядывая всех присутствующих. — Туда идем, дело там есть у нас. Знатная брага, спасибо! — добавил странник и взгляд его зацепился за Бажена.

— А дождиком не подсобите нам, коли волховать умеете? — Житко не Житко будет, если выгоду не найдет. Хоть и не барин, а всюду ищет, где урвать.

— Отчего же! — Старик поставил чарку на стол, не отрывая взгляда от Бажена. — Хорошим людям и дождик хороший. Будет вам дождь!

Бажен заметил, что старик им заинтересовался. Волхв откинул со лба длинную седую прядь и переглянулся с одним из своих товарищей. Сотоварищ вопросительно кивнул и тогда старик ему подмигнул, открыл суму, висевшую на поясе и достал из нее камушек. Странный камень, Бажен таких никогда не видывал. Он переливался разными цветами.

— Подойди ко мне, — поманил волхв. — Не бойся, не медведь, не задеру.

Бажен послушно приблизился к страннику. Тот положил камень на раскрытую, старческую, но еще сильную, ладонь и вытянул руку. Все замерли, даже балабол Житко замолчал, глядя на чудо невиданное. Камень вдруг стал ярко-синим, потом зеленым, а в конце и вовсе заполыхал всеми цветами. Старик недолгое время смотрел на камень, потом перевел взгляд на Бажена. Убрал камешек в суму, и тот еще немного посветив сквозь ткань, затух. Старец положил руки на плечи Бажену и посмотрел в глаза. Мальчику почудилось, что он проваливается в глубокий колодец. Он однажды упал в колодец и до сих пор помнил это неприятное ощущение беспомощности и страха. Но сейчас было не страшно. Необычно, но не страшно. Глаза старика, обрамленные сетью глубоких морщин, светились, как у молодого. И чудилась в них сила великая, такими глазами только костры разжигать.