— Лезут сами под колеса! — тут же вскипела тетка. — Только людей пугают!

— Как же это вы так неосторожно?.. — сказала Надежда.

— Да я… — девушка поникла головой, — я не понимаю…

Тут сзади раздался громкий голос:

— Граждане, расступитесь, дайте осмотреть пострадавшую! — и появилась солидная тетка в синей униформе, а с ней — молодой парень с носилками.

Тетка отодвинула Надежду мощным плечом и склонилась над пострадавшей. Быстро ощупав ей руки-ноги, она спросила, сколько показывает пальцев, и, очевидно не удовлетворившись ответом, попыталась осмотреть голову.

— Быстро как они приехали, — тихонько сказала Надежда дядьке в дубленке.

— А то, — так же шепотом ответил он, — они на уличные происшествия быстро приезжают, чтобы движение не встало.

Надежда оглянулась на «Опель». Там вовсю шел скандал. Водитель пострадавшей «Газели», немолодой таджик, прибежал из кафе, что находилось рядом, дожевывая на ходу бутерброд. Аппетит у него пропал сразу же, потому что из его грузовичка сыпались на асфальт какие-то коробки и тюки. Теперь водитель бегал вокруг, изрыгая проклятия и потрясая кулаками. Он то задирал голову к небу, призывая, надо полагать, в свидетели своего Аллаха, то хватался за телефон и начинал тараторить в него по-своему.

Водитель «Опеля» лениво отлаивался, ему уже было все равно.

Скоро приехала машина с мигалкой. Увидев милицию, толпа начала редеть, дядька в дубленке сердечно простился с Надеждой и пошел по своим делам.

Надежда Николаевна оглянулась на пострадавшую девушку. Докторша уже наскоро заклеила ей рану на голове пластырем и теперь бережно укладывала на носилки. Парень помогал.

Они с докторшей споро подхватили носилки и понесли их к машине, на асфальте осталась сумка. Люди из «Скорой» не заметили ее, потому что в суматохе сумку отпихнули чуть в сторону. Надежда шагнула ближе и тут увидела, что к сумке уже тянет руки какой-то самого паршивого вида мужичонка.

— Эй, ты что это делаешь? — прошипела она, схватившись за ремешок. — Тебе чего тут надо?

По тому, как он дернулся и заверещал как мартовский заяц, Надежда поняла, что ее опасения верны — хочет этот гад сумку прихватить под шумок.

— Женщина, да вы что? — отбивался мужичонка. Похожим на зайца его делали редкие зубы. — Да вы что это себе думаете?

— Отдай сумку! — рявкнула Надежда. — Отдай, а то хуже будет! Вон, милиция через дорогу!

— Да что мне милиция! — Он попытался пнуть Надежду под коленку и дернул сумку сильнее.

В другой руке у нее была своя собственная тяжеленная сумка, так что эту она могла держать только левой.

— Да помогите же кто-нибудь! — крикнула Надежда, но как назло никого рядом не оказалась.

Девушку грузили в машину «Скорой помощи», оставшиеся зеваки пялились на обиженную «Газель». Пара коробок открылась, и на мостовую вывалились пакетики чипсов.

— Ах ты, такая-сякая! — Плюгавый мужичонка наклонил голову и боднул Надежду.

То есть только попытался это сделать.

Реакция у Надежды Николаевны всегда была отменной, так что она бросила свою сумку и свободной рукой двинула паршивцу в лоб. Не слишком сильно, но от удара с него слетела вязаная шапочка, и показались плешивая голова и оттопыренные уши. Теперь он стал похож не на зайца, а на взбесившегося шимпанзе. Надежда же, услышав, что в ее сумке звякнуло, а стало быть, разбилась все-таки банка варенья, пришла в неописуемую ярость, которая удесятерила ее силы. Она дернула за ремешок и без труда отняла коричневую торбу.

— Вали отсюда немедленно! — прошипела она. — Вали, козел, пока я милицию не позвала!

И мерзкий тип убрался, словно его и не было. Надежда оглянулась и увидела только задние огни уезжающей «Скорой». Вот тебе и раз!

Она подхватила обе сумки и отправилась домой, оставляя позади себя тонкую струйку варенья, которое потихоньку просачивалось сквозь сумку, и решая в уме два вопроса: какое разбилось варенье — смородиновое или черничное и как теперь оправдаться перед матерью. Вопрос о том, каким образом она вернет чужую сумку, Надежду не очень беспокоил. Вполне возможно, что найдется в сумке какой-нибудь документ или мобильник, а еще можно узнать, в какую больницу отвезли девушку, и сходить туда. А пока пускай сумка у нее полежит, сохранней будет.

После того как пострадавшую девушку увезли, толпа быстро растаяла, в основном разошлись по своим делам. Остались самые закаленные зеваки, которым совсем уже нечего было делать, они никуда не торопились и перешли через дорогу, чтобы понаблюдать за развитием отношений между водителями «Газели» и «Опеля».

Надо сказать, что скандал быстро закончился, не успев как следует разгореться. Приехавший гаишник призвал договаривающиеся стороны к порядку, быстро все измерил, опросил водителей и составил акт. К тому времени зеваки уже разбежались — кому охота в свидетели попасть? Водитель «Опеля» все валил на девчонку — выскочила, мол, на проезжую часть, он и свернул в сторону, чтобы не задавить. Таджик все причитал над пропавшим товаром и, даже получив справку об аварии, не успокоился, а все цокал языком — дескать, хозяин этой бумажке не поверит, и придется ему оплачивать пропавшие чипсы из своего кармана.

Когда все разъехались, улица стала прежней: станция метро, большой новый дом с магазинами внизу, несколько самых обычных ларьков — пункт приема платежей сотовой связи, ремонт обуви, простенькое кафе для водителей.

Снова появился худой вертлявый мужичок с оттопыренными ушами и криво торчащими редкими зубами. Воровато оглядевшись по сторонам, он зашел за ларьки. Остановился возле мусорного бака, достал пачку сигарет и неторопливо закурил. Струйка дыма от дешевой сигареты смешалась с опустившимся на город густым промозглым туманом.

Сделав несколько жадных затяжек, редкозубый мужичонка вытащил из-за пазухи тощий потертый бумажник — успел все же в толпе, окружавшей раненую девушку, подобрать, что плохо лежит. Раскрыв его, он внимательно ознакомился с содержимым.

Результат его разочаровал: в бумажнике оказалось всего триста пятьдесят рублей, фотография полной, сильно накрашенной блондинки, мятая квитанция из химчистки и несколько бесполезных карточек на скидки в обувных и хозяйственных магазинах.

Мужичок переложил деньги в свой собственный кошелек, а бумажник с дисконтными карточками и прочей бесполезной дрянью выкинул в мусорный бак.

— Совести у людей нет, — мрачно пробормотал он, затянувшись сигаретой. — Считай, с пустым лопатником ходит… Надо же и о людях думать! Понятно, что за таким кошельком и следить не надо — потеряла, так только лучше, новый купит…

Тут из тумана выступила темная фигура — высокий, немного сутулый мужчина в черном пальто с поднятым воротником, в надвинутой на самые глаза кепке.

— Минздрав последний раз предупреждает — курение опасно для вашего здоровья! — процедил человек в черном, сверкнув глазами из-под козырька.