А потом случилась любовь. И директор этого самого предприятия, производившего двери и замки, стал моим мужем. Перед свадьбой в очередной раз прорезался отец и заявил, что не советует мне выходить за этого человека, «с гнильцой он». Я не послушалась. Как я уже говорила, вначале все было прекрасно, через два года брака он заговорил о детях. Мы старались — но не получалось. У него была дочь от первого брака. Я пошла проверяться, но оказалось, что со мной все нормально. А раз у него есть дочь, то вроде и с ним все должно быть нормально?

Мы не ругались, но просто стали отдаляться друг от друга. Жили мы в моей квартире, так как она была двухкомнатной, а у него имелась только однокомнатная, и он иногда оставался ночевать там. То есть два года не оставался, а потом стал.

Потом я подобрала раненую собаку, скорее всего, ее сбила машина. Пес был дворянином, вероятно, помесью лайки с овчаркой, с очаровательной мордой. Я занялась лечением собаки, муж говорил «ну-ну», пес обожал меня, мужа демонстративно не желал признавать. Лапу мы вылечили, но Шарик остался хромым, хотя это не мешало ему весело скакать, когда я возвращалась домой.

Потом у поварихи детского дома тети Оли случился инсульт. Она жила одна, отдавая свою любовь чужим детям. Не знаю, почему она никого не усыновила или не удочерила. Я взяла ее к себе из больницы. Муж скривился, но ничего не сказал, только стал еще чаще ночевать «у себя». Шарик был рад компании — теперь он не оставался дома один. Я металась между работой и тетей Олей (благо могла себе позволить заехать домой днем). В результате она смогла себя обслуживать. У нее парализовало левую руку, она подволакивала ногу, нормально говорить не могла. Она хотела вернуться к себе, но я не дала. Она была мне родным человеком! И я помнила, что в детском доме была у нее любимицей. Я не забыла, как она подкладывала мне самые сладкие кусочки.

Муж стал появляться еще реже. Мы виделись на работе, общались по деловым вопросам, я получала зарплату и оставалась совладелицей предприятия. Вскоре после свадьбы, когда мы оба пребывали в эйфории, муж переписал на меня треть акций.

Я не заводила разговоров о разводе, хотя понимала, что к этому идет. Но мне было все равно, замужем я или не замужем. Другого кандидата на роль мужа все равно не имелось, и искать его времени тоже не было. Я много работала, у меня сложились великолепные отношения с людьми, которые трудились на заводе, как с мужчинами, так и с женщинами. Если людей что-то волновало, если возникали какие-то проблемы, они обращались ко мне, а не к моему мужу. Я сама доносила волю и желания коллектива до директора завода и убеждала прислушаться к мнению людей. Я знаю, что меня любили. А сама я плыла по течению.

О предстоящем разводе и моем увольнении я узнала не от мужа, а от Купца — владельца крупной строительной компании, все дома и комплексы которой имели в своем названии слово «купеческий». А хозяина и директора звали Петр Иванович Купцов. Видимо, он очень любил себя или просто хотел постоянно напоминать людям о себе, раз «совался» во все названия. Фрейд, наверное, мог бы предложить какое-то затейливое объяснение, или кто-то из современных психотерапевтов. У нас сейчас немало таких господ, называющих компании в честь себя, любимых. Мы никогда раньше не встречались лично, хотя Купец уже больше года закупал именно у нас двери и замки для своих комплексов. Эти заказы давали нашему предприятию неплохую прибыль и значительно увеличили оборот. Иногда наши работники даже выходили в ночную смену, чтобы успеть их выполнить.

Купцов сам позвонил мне на мобильный телефон и предложил поужинать в пятницу вечером.

— А… Виктор? — спросила я. Так звали моего мужа.

— Виктора с нами не будет, но он знает о нашей встрече.

Звонил Купцов в среду вечером. Ночевать муж не явился, увидела я его только в четверг утром на работе.

— Что нужно Купцову? — спросила я.

Виктор отвел глаза.

— Ну?! — рявкнула я.

— Люда, ты понимаешь…

Я молчала, но терпение мое заканчивалось.

— Завод? — догадалась я. И как это я сразу не сообразила?

Муж кивнул.

— Рейдерский захват? Нас пинком под зад?

— Нет, что ты! Купцов — порядочный человек!

По-моему, бизнесмен, возглавляющий огромный строительный холдинг, не может быть порядочным человеком в том смысле, который обычно вкладывается в это понятие. Это просто невозможно в нашей стране. Иначе у него не было бы строительного холдинга, который не просто остается на плаву больше двадцати лет, а постоянно расширяется.

— То есть тебе он уже сделал предложение? — уточнила я у мужа.

— Нет. То есть да. Я сделал предложение, — залепетал муж.

— Ты решил продать завод? Сам?! Ты что, сбрендил?

— Я решил войти в состав холдинга Купцова!

— Зачем?!

Муж прятал глаза.

— На каких условиях? — спокойно спросила я.

— Тебе все объяснит Купцов.

— А ты не можешь? Я не кисейная барышня. В обморок не упаду.

— Люда, — вздохнул муж, — тебе, наверное, придется уволиться…

— У него есть свой бухгалтер на мое место? Или у них общая бухгалтерия на весь холдинг?

— Нет. То есть я не знаю. Но тут… другое.

— Что?

Ответы на свои вопросы я получила у самого Купцова. Он не вилял, говорил обо всем прямо, мои чувства не щадил. Насколько я поняла, он собрал обо мне всю информацию, которую только можно было собрать, и даже встретился с моим отцом! Оказалось, что папа — весьма авторитетная личность в определенных кругах, и крупный бизнесмен Купцов посчитал необходимым с ним встретиться перед тем, как делать конкретное предложение его единственной дочери. Я умела держать лицо и не показала, что это стало для меня откровением.

Петр Иванович был высоким мужчиной плотного телосложения, носил пышные усы и небольшую квадратную бороду (очень ухоженную), волосы были густыми, без намека на лысину. И если свой цвет волос у него был русым (правда, теперь уже превалировал седой), в бороде проглядывали отдельные рыжие волосинки. Одет был дорого, в идеально пошитый темный костюм, белоснежную рубашку и галстук с золотой булавкой. Часы носил в кармане на толстой золотой цепочке. По-моему, ему лучше всего подходило слово «породистый». В целом он производил впечатление надежного мужчины.

Вначале мы говорили о собаках. Оказалось, что Петр Иванович — любитель охоты и держит в своем загородном доме нескольких охотничьих собак, но есть еще и вылеченный большой дворянин, любимец хозяина, а его единственная дочь Полина держит «недоразумение», которому регулярно красит хохолок в разные цвета. Представляю, что бы было, если бы я Шарика попробовала покрасить… Пусть и специальной краской для собак (о существовании которой я узнала от строительного магната).

Потом Купцов перешел к делу, для начала выяснив, что мне все-таки сказал мой муж. Я передала в точности.