Кари вздохнула и улыбнулась. В сумочке хозяйки зазвенел мобильный телефон.

— Слушаю, — не отрываясь от бумаг, ровным тоном произнесла Мария Андреевна.

Но, едва узнав звонившую, резко встала и сняла очки:

— Марта?

— Да, Маша. Это началось.

Мария Андреевна медленно опустилась в кресло и прикрыла глаза.

— Когда?

— Час назад. Помнишь, что нужно делать?

— Конечно, — неохотно ответила Мария Андреевна. — Господи, столько лет прошло! Неужели снова?!..

— Уезжай.

— Сегодня же.

Мария Андреевна замолчала и махнула рукой Кари, чтобы та вышла. Девушка закрыла за собой дверь, но любопытство оказалось сильнее, и она прижалась к ней всем телом, пытаясь расслышать каждое слово…

— Ведь это — изгнание! Я никогда не смогу вернуться!

— Лучше изгнание, чем пуля…

— В тебя стреляли? Ты цела?

— Да. На всякий случай — прощай, Маша.

— Подожди! — крикнула Мария Андреевна в трубку срывающимся голосом. — Обещай мне… Знаю, что не могу просить тебя, но не просить тоже не могу. Помоги Полине!

— Я буду помогать всем им.

— Но ведь Поля самая слабенькая! Она ни на что не годится!

— Это не так, — смягчилась Марта. — Но я пригляжу за ней.

И повесила трубку.

Мария Андреевна поднялась и накинула плащ.

— Кари, — позвала она. — Я уезжаю, Кари.

Их прервал вошедший охранник:

— Мария Андреевна, у вашей машины упорно трутся два типа. Притащить?

— Нет, — покачала головой Мария Андреевна, — не нужно.

— Думаете, менты?

— Нет. Я выйду черным ходом. Ты, Саша, отвезешь меня в аэропорт на своей машине. К моей не прикасайтесь. Даже если я не вернусь никогда.

— Так сгниет ведь! — с горечью воскликнул Саша, глядя в окно на новенький «мерседес», который сам выбрал для хозяйки только на прошлой неделе.

— Лучше пусть он, чем ты, — ответила Мария Андреевна. — Едем! — Она шагнула к двери.

— Мария Андреевна, — бросилась за ней Кари, — а как же…

— Все дела на тебе. Доверенности и печати в сейфе, где ключ — знаешь.

— Но как с вами связаться?

— Я буду постоянно на связи. Электронная почта, квип. И еще, — Мария Андреевна спохватилась. — Саша, спускайся к машине, я догоню.

Когда охранник вышел, она сказала:

— Кари, если к тебе обратится за помощью женщина — ее зовут Марта, — сделай все, что она попросит. Даже если просьба покажется тебе… странной.

— Я все сделаю, — горячо пообещала Кари.

Голос ее дрогнул.

— Прощай. — Мария Андреевна порывисто обняла девушку и вышла из комнаты.

Марта набрала следующий номер телефона.

— Кого позвать? Гаврилову? — ответили ей сквозь шипение и треск. — Да где ж я вам ее искать стану? Откуда вы? Говорите громче! Тут такой гвалт! Из нотариальной конторы? Наследство?! Ну, тогда подождите, не вешайте трубку…

В чреве ресторана дым стоял столбом. Официантки кричали на поваров, те на помощников, а последние, глотая ругательства, резали себе пальцы, обжигались кипящим бульоном и проклинали нечаянных гостей, свалившихся сегодня на их бедную голову.

Мойщица посуды, снявшая трубку, не сразу заметила Галю, дравшую глотку у большого чана с карасями.

— А я говорю, — орала она повару Степану, — они сказали в сметане, а не уху.

— Дык сами ж сперва уху требуют, а потом…

— Выпили потом и передумали!

— А я ж чем виноват? Я ж их уже варю! — Лицо Степана налилось багровой краской.

— Да плюнь ты. Вылови и на сковороду засандаль! Сметаной потом зальешь, будет как надо!

— А может, еще выпьют, снова ухи захотят?

— Так не сливай навар-то. Требухи бросишь, и уха будет. Они ж такие деньжищи отвалили!

— Так и валили бы с деньжищами в «Асторию». Там бы и выкобенивались! А чего в захудалом кабаке деликатесов требовать?!

— Хозяина спроси!

— Да уж, не зря говорят: нежданный гость хуже татарина.

Тут Галина заметила, что кто-то тянет ее за рукав.

— К телефону тебя, — проорала ей в ухо посудомойка.

— Да пошли ты их! Не видишь — кручусь.

— Говорят — важное, — округлила глаза старая приятельница. — Поди, послушай…

Галина неохотно протиснулась мимо горячих кастрюль и сковородок к телефону. Зажала рукой одно ухо, проорала:

— Слушаю!

— Это Марта! — донеслось до нее гулко. — Уезжай. Поняла?

— Поняла! — сказала она упавшим голосом и в ответ услышала гудки.

Мойщица, внимательно наблюдавшая за Галиной, схватилась за сердце:

— Чё, много деньжищ перепало?

— Каких деньжищ? — Галина смотрела сквозь нее.

— Ну, там сказали — вроде наследство. Вон ты как сразу вспотела. Небось не мало пообещали! Бутылку хоть поставишь нам, бедным?

— Открывай. — Галина смотрела прямо перед собой, не замечая, как подружка суетится, разливая по стаканам водку.

В свои пятьдесят она выглядела дородной матроной без единой морщинки на полном, чистом, словно у ребенка, лице. Немного помогала в зале официанткам, когда те зашивались, а в основном играла роль приветливой мамки-няньки для братков-малолеток, которые ее просто обожали. После хозяина в заведении была главной. Славилась еще и тем, что в покер и преферанс могла надуть любого. Равных ей не было. В своем маленьком мирке Галина была личностью знаменитой, да и деньги перепадали подчас хорошие. Хозяин ей нарадоваться не мог. Впечатление производила солидное, к каждому посетителю свой ключик имела. Сколько раз заставал у нее на груди успокоенного сопливого мальчишку с отобранным кастетом, льющего слезы о своей продажной марухе. А кому бы могло взбрести в голову, что чинная матушка в карты мухлюет? Да на ее простодушную рожу посмотришь — никогда не поверишь, что такой под силу в сложной карточной игре разобраться. А тем более «кидать» опытных игроков…