Не успев сообразить, я подхватила его. Прижала к себе, усевшись на ту же кровать.

Мужчина продолжал буравить меня недовольным взглядом. В зелёных глазах стал собираться свет – неестественный, какой-то прямо запредельный!

Да что тут, чёрт возьми, происходит?!

– Ты не можешь быть хранителем, – заявил безапелляционно.

Я пожала плечами: понятия не имею.

– Тише, Артик, – прошептала. – Расскажи, кто тебя обидел?

Ответить малыш не успел: в дверь ворвалась молодая женщина.

– Рэд, что происходит?!

Хм. Это красавчика, что ли, Рэдом величают? Судя по реакции – его самого.

– Симира, – поднялся он, учтиво кивнув. – Арти, мама пришла...

У меня внутри всё захолодело. Я-то решила, что передо мной сиротка, с которым папаша не знает, что делать. А оказывается, у ребёнка вполне полноценная семья!

– Она не мама! – крикнул малыш.

На доли мгновения по лицу Симиры скользнуло раздражение, которое тут же сменилось приторной до хруста улыбкой.

Похоже, насчёт полноценной я погорячилась.

Малыш вцепился в меня, и я прижала его к себе, бормоча что-то успокаивающее.

– Кто она? – в тоне Симиры проскользнуло недовольство, словно она имеет права на этого Рэда и застала любовницу в его постели.

Признаться, она была хороша. Слишком красива, слишком ухожена. Платье, похожее по фасону на моё, только не бархатное – более тонкое, поблёскивающее, серебристое. Завышенная талия, аккуратная грудь. Белоснежные волосы, фиалковые глаза, кожа – будто её шлифовали лучшей корейской косметикой в несколько ступеней.

– Я бы тоже не отказалась узнать, кто она, – проговорила я.

И вообще, кто вы все такие. Но последнего не озвучивала – из чувства самосохранения.

3

Чему жизнь меня научила – так это отстаивать себя и свои права. Громкий и нехороший развод, когда мужчина, с которым прожила больше года, вдруг предстал совершенно в ином свете, лишь закалил мой характер. Я поклялась себе, что никому не позволю себя топтать!

Рэд сузил глаза. Перевёл взгляд с девушки на меня и обратно.

– Подожди, пожалуйста, в малой чайной, – попросил.

– Но Артони... – взволнованно начала Симира, однако Рэд повторил:

– Пожалуйста, подожди меня в малой чайной.

Он не повысил голос, но что-то такое прозвучало в словах – девушка предпочла послушаться. Чуть заметно поклонилась и вышла из комнаты.

Рэд встал закрыть дверь. Я огляделась, продолжая покачивать всхлипывающего ребёнка.

Мрачные картины по стенам, от которых у любого малыша кошмары начнутся. Кровать, впрочем, мягкая и удобная, и постель белая – ну, хоть не чёрная!

На стене висело зеркало. Осторожно, не без внутреннего страха я передвинулась так, чтобы увидеть собственное отражение.

И замерла.

На меня смотрела вовсе не я! Ни тёмных волос, ни карих глаз – скорее... да, то сероглазое личико, которое промелькнуло в окне, прежде чем я оказалось здесь!

И была она, похоже, чуть ниже меня настоящей. Хотя так сложно судить, я не ощущала никакого дискомфорта в этом определённо чужом теле.

Странно: голос оставался моим. Или мне таким казался...

Да что тут происходит?! В который раз вскричала сама себе.

Твёрдо знала только одно: я очень нужна этому малышу. Похоже, он... в опасности. И я не оставлю его, пока не буду уверена, что с ним всё хорошо!

Может, это последняя миссия в моей жизни.

Мужчина тем временем обошёл вокруг кровати, оглядывая стены и собирая назад выпущенных тёмных змеек. Будто прислушивался, что они ему поведают.

– Разве это детская комната? – проворчала я. – Почему вокруг такая серость и мрак?

– А какая ещё может быть комната у будущего некроманта? – хмуро отозвался Рэд.

– Да какая, нахрен, разница, кто он будет в будущем! Сейчас он ребёнок! Неужели вместо этих стрёмных гобеленов с гоблинами нельзя повесить что-нибудь радостное и яркое?

– Это не гоблины, – отозвался мужчина. – Это высшая нечисть.

– Ещё лучше, – фыркнула я, закатив глаза.

– Так, – он взмахнул рукой, и из угла само собой прикатилось тёмно-зелёное кресло прямо под его крепкий, красивый зад. – Давай начнём сначала. Рэдиссон Айвер, кронпринц Тьмы, повелитель Мёртвых, вскорости король Никрии.

Что-то он не слишком юн, как для кронпринца. Явно уже в районе тридцатника, может, чуть меньше. Да и сыном вон успел обзавестись. Наверное, его собственный папаня на троне засиделся.

Спросить очень хотелось, но я решила не нарываться. И уж тем более не показывать, что ничего не знаю. По крайней мере, пока.

– Дина Г... – я запнулась: над моей фамилией и в школе, и в институте то прикалывались, то пугались. А тут и вовсе обратно за решётку могут бросить. А бывшего мужа – ну нафиг, она давно уже не моя. – Грин, – выдала на ходу первое, что пришло в голову.

И добавила, не давая кронпринцу пристать с расспросами:

– Что у вас тут происходит?

– Как ты выбралась из камеры? – не дал сбить себя повелитель Мёртвых.

Если бы я сама понимала!

– Ты же не ждёшь ответа, правда? – переходить на «вы» только потому, что принц обозначил своё королевское происхождение, я не стала.

– Очень даже жду, – уверил он. В глазах боролись недоверие и некоторый интерес.

– Чтобы качественнее меня запереть? Лучше объясни, почему ребёнок плачет. Он в опасности?

Рэдиссон несколько мгновений смотрел на меня потемневшим взглядом, словно решая про себя, что со мной делать. Артони продолжал всхлипывать, прижимаясь ко мне с детской непосредственностью, изо всех силёнок.

Подозреваю, это и побудило его отца продолжить разговор:

– Вероятно. Я ищу, кто его пугает. Но пока безрезультатно.

Мужчина скрипнул зубами – такое положение дел явно было ему не по душе.

– Я правильно понимаю, что Симира – не его родная мать?

– Моя невеста. Ты следователь? – со странным выражением спросил он.

Ну... есть немного. В своём мире я училась на детектива – когда ещё надеялась, что вся жизнь впереди и бла-бла-бла.

– Это плохо? – уточнила осторожно.

– Я выписал следователя из Киорто. Правда, почтенного господина Маруа, – он окинул меня скептическим взглядом. – Ты на него никаким местом не похожа. Но если это какой-то хитроумный план...

Несколько мгновений я размышляла. Ухватиться за возможность? А вдруг нагрянет сам Маруа и скажет, что впервые видит меня?

– Я не имею прямого отношения к господину Маруа, – отозвалась осторожно. – Но могу помочь