Я сосчитал его пальцы и подхватил одну ножку, когда он брыкнулся.

– Пятьдесят шесть сантиметров, три килограмма и девятьсот сорок один грамм, – сказала одна из медсестер где-то на заднем плане.

– Большой, – прокомментировал врач. – Он будет играть в баскетбол, Дэймон.

Не отрывая взгляда от своей девочки и нашего малыша, я вновь улыбнулся.

Твою мать, сейчас я немного жалел, что мы не поженились. Из-за открытия бизнеса, танцевальной карьеры Уинтер и беременности мы приняли решение не торопиться, сделать все правильно. Мне хотелось организовать торжество под стать нам.

Алекс вышла, наверное, чтобы рассказать ожидавшим, что малыш родился здоровым, а потом я вспомнил Уилла. Мысль, что его сейчас нет рядом, заставила меня осечься. Он должен быть здесь. Из всех моих друзей именно ему следовало присутствовать при этом событии.

– Как он выглядит? – хрипло прошептала Уинтер.

Проведя ладонями по их головам, я ответил:

– Так, словно уже через год будет бегать в фонтанах вместе с нами. Он идеален, детка. Черные волосы, немного разъяренный…

Она прыснула от смеха, в то время как я задумался, каким наш сын станет в годовалом возрасте, когда научится ходить, бегать, смеяться, играть. Я хотел, чтобы отныне этот шум постоянно наполнял дом.

– Поздравляю, – сказал врач, пока медсестры наводили порядок.

Не сводя глаз со своего ребенка, я спросил:

– Как скоро ей можно опять забеременеть?

– Дэймон… – Уинтер тихо засмеялась.

Доктор обратился к ней, тоже хохотнув:

– Думаю, ему нравится быть отцом.

Однако я лишь повернул голову и встретился с ним взглядом. Его лицо вытянулось.

– О, ты серьезно, – произнес мужчина, сообразив, что я не шучу. Он открыл рот, но подобрать слова удалось не сразу. – Эм, через несколько месяцев, я бы сказал, – наконец ответил врач. – Беременность протекала без патологий. Только ей нужно время на восстановление. – Затем он повторил еще раз, медленнее и тверже, будто предупреждая: – Ты должен дать ей время восстановиться.

Уголок моего рта приподнялся в ухмылке.

Он что, считал меня монстром?

* * *

К ночи Уинтер перевели в другую палату, а ребенка забрали для первого купания. Когда его вернули, мне и моим друзьям удалось подержать малыша на руках, после чего Бэнкс, Кай, Майкл и Рика ушли. Я попросил Алекс остаться на случай, если Уинтер что-нибудь понадобится. Мы не хотели бросать ее одну. Дежуря возле колыбели, я наблюдал, как сын дышит.

Мне, в отличие от него и его матери, не спалось. Нужно бы размяться немного. Подойдя к Уинтер, отсоединил свой телефон от зарядного устройства и прошептал ей на ухо:

– Пойду прогуляюсь. Скоро вернусь.

Едва слышно застонав, она кивнула. Я вышел, закрыв за собой дверь.

Спустившись на лифте, направился на улицу. Августовский воздух казался густым и приятно обволакивал кожу. Вытянув руки над головой, я зевнул, вдохнул запах остывающего асфальта и аромат свежего хлеба, принесенный из пекарни ниже по улице. Затем набрал номер Уилла, однако вызов сразу же переключился на голосовую почту.

Покачав головой, я уже собирался прервать звонок, но внезапный порыв злости заставил меня выпалить:

– Ты знал, что мой ребенок должен родиться в этом месяце. Почему тебя здесь нет? Ты все пропустил. Серьезно, ты просто гребаный…

Я умолк и сбросил вызов, стиснув зубы, потому что не знал, что еще сказать.

Говнюк.

Спустя несколько мгновений мной овладело чувство вины. Я не имел права срываться на него.

Вновь набрав номер, дождался сигнала автоответчика.

– Я скучаю по тебе. Мы все скучаем. Ты нам нужен, ясно? Ты нужен моему сыну. Ты его любимчик, я уже это чувствую. Просто…

Положив трубку, опять покачал головой.

Мне не следовало сердиться. Ведь я сам совершил изрядное количество глупостей, думая, будто нуждаюсь в этом.

…Просто сегодняшнее событие очень важное. Я хотел, чтобы Уилл был частью этого воспоминания. Развернувшись, двинулся к дверям, но в ноздри ударил смутно знакомый терпкий аромат, и я остановился. Когда сообразил, чем пахнет, улыбнулся, на минуту забыв про Уилла. Заметив облако дыма, поднимавшееся из-за угла, я свернул туда и обнаружил Рику, сидевшую на парковочном столбике. Она вытянула ноги, скрестила лодыжки и курила Davidoff[1]. Подойдя ближе, остановился рядом с ней. Девушка не глядя протянула пачку с зажигалкой, будто ждала меня.

Что Рика замышляла? Она вела себя чертовски странно последние несколько месяцев. Я даже подумывал опять похитить ее, угнать яхту Майкла в открытый океан и оставаться там до тех пор, пока Рика наконец-то не выяснит отношения со мной. Нам не удалось поговорить сегодня, но она явно вернулась по какой-то причине.

Взяв сигареты, вытащил одну и прикурил, упиваясь долгожданным, знакомым вкусом. После очередной затяжки отдал пачку и зажигалку обратно.

– Я расскажу ей, что у нее появился внук, – заявила Рика, устремив взгляд вперед.

Так вот зачем она сидела тут в четыре часа утра? Пыталась разобраться в ситуации, хоть это и не ее собачье дело?

– Рассказывай, если хочешь.

За все время после того, как мне стало известно, что у нас с Рикой общая мать, я не разговаривал и не искал контакта с Кристианой Фэйн. Она позаботилась, чтобы меня не посадили за убийство отца. Что ж, по-моему, она была обязана сделать хотя бы это, так что нет, я не испытывал чувства благодарности. Пошла она.

Победа – не главное, главное – борьба. Кристиана совершенно не боролась за меня. Общение с ней не принесет абсолютно никакой пользы.

Однако Рика продолжила гнуть свою линию:

– Дэймон, ты не можешь так поступить с ней. Она заслужила возможность присутствовать в его жизни.

– Ты действительно в это веришь? – спросил я. Девушка даже не посмотрела в мою сторону. – А если бы отец так и не рассказал мне правду? Она бы призналась? Не похоже, что это входило в ее планы.

– Может, его смерти она и ждала, – выпалила Рика в ответ, после чего встала и подняла взгляд на меня. – Правда в том, что она тебя хотела. Она не сделала аборт, не отдала тебя в детский дом. Кристиана была не самой лучшей матерью, но она никогда не причиняла мне боли, в жизни не поднимала на меня руку и всегда любила.

Я покачал головой. Мне плевать.

Или я старался делать вид, будто плевать.

Наперекор моим словам в мыслях всплыл образ Кристианы – юной, в слезах, – прежде чем отец вырвал меня из ее рук. Даже представить не могу, какая это боль.