любовь, о которых ты говорил??? Ты всё это забрал с собой, не оставив мне ничего кроме пустоты и бесконечной унылой тоски по тебе, как вой раненного, обреченного на смерть волка».

Обеспокоенные за сына родители решили на следующий учебный год отправить его в областной центр в школу-интернат для одаренных детей. Они решили, что смена обстановки отвлечёт их сына от мрачных мыслей, что юноша, попав в другую атмосферу, будет с такой же любознательностью и жадностью познавать другую модель жизни, и это поможет ему обрести новые навыки, встретить друзей и недругов, которые будут, влияя на него, оттачивать в нём личность.

***

Так Омирбек попал в город и продолжил учёбу в новой школе. Повседневная жизнь ограничивалась стенами интерната, к порядку которого он быстро привык. Ему нравился установленный распорядок дня, которого все должны были придерживаться, он легко сошёлся с такими же, как он, мальчишками, которые также, как он, скучали по своим родным и близким и по прежней жизни. Перед сном они собирались вместе поиграть в игры, пообщаться и кто-то непременно вспоминал свой дом, своё село, рассказывая невыдуманные истории, произошедшие с ним. Омирбек всегда с интересом слушал эти такие разные истории, но сам молчал, не потому что ему нечем было удивить своих новых друзей, а потому что каждая его история была ему так дорога и связана с памятью о дедушке, что он боялся как-то осквернить память о нём шумом собравшейся компании, чьим-то непониманием или сарказмом. Уже потом, лежа в своей постели, вспоминая пережитые яркие моменты прошлого, оставлял на подушке маленькие мокрые пятна, просыпаясь утром с засохшей на щеках соленой белой пудрой.

Шло время, и пролетел целый учебный год. Постепенно Омирбек познавал городскую жизнь, случайно познакомился с двумя ребятами, которые жили в городе и хорошо его знали, они стали общаться и иногда он отпрашивался у воспитателя, чтобы сходить в кино или просто погулять по городу. Ему нравился город, высокие дома, за окнами которых, как он говорил «происходит своё кино». Его восхищали деревья, осенью сбрасывающие свои золотые одеяния, он завороженно следил за работой дворников, как они убирали улицы для всех, а зимой эти деревья наряжали в многоцветье красивых огней неоновых ламп, которые переливаясь, создавали некую сказку, о которой ему никто не рассказывал.

На каникулы он уезжал в своё родное село, в свой отчий дом. И там без умолку мог рассказывать домочадцам помимо учебы и друзьях, о красоте освещенных улиц города, о названиях улиц, о новых кафе, о ценах, о названиях новых машин, которых он раньше не видел, о двухэтажных автобусах.

Иногда он ходил в дедушкин дом – там многое изменилось, наверное, потому, что ушла жизнь и поселилась пустота. Брал некоторые дедушкины снасти, ходил на охоту и на рыбалку. Так проходили каникулы. На второй учебный год он собирался с удовольствием, его радовало предвкушение встречи с друзьями, уже с привычной жизнью и ещё это был последний ответственный учебный год.

***

В школьном спортзале, где проходили состязания, вроде «весёлых стартов», он увидел женщину. Она была стройна, привлекательна и сев на скамейку, Омирбек стал незаметно наблюдать за ней. Её плавные движения, выразительная мимика, красивые, еле уловимые жесты привлекали внимание. Когда их взгляды встретились, он невольно всунул голову в плечи и не мог отвести взгляд, словно его глаза припечатались к ней. А она смотрела в его широко раскрытые глаза протяжным, холодным, надменным взглядом, словно оценивая и деморализуя потенциального противника. Затем высоко подняв правую бровь над веком, она отвела голову в сторону, словно он вовсе был не достоин её взгляда. Но они оказались в одной команде и её усилия психологического воздействия оказались не оправданны. Время соревнований пролетело быстро, шумно, весело. Их команда с большим отрывом победила, чему они искренне радовались и с криками «Ура!», поздравляли друг друга.

Но Омирбек ещё долго не мог забыть холодную колкость, как остриё длинной иглы, нанизывающее его чувства, взгляда незнакомой женщины. Он её больше нигде не встречал ни в школе, ни на улицах города. И не жаждал встречи и не пытался забыть, просто этот взгляд сопровождал его, иногда он приставлял его к разным животным, но так и не нашел такого же надменного, нарочито холодного, уничижающего взгляда ни у одного представителя.

Осенние дни сменялись, перемежая друг друга то дождливым пасмурным унынием со слякотью вязкой грязи, то ярким солнечным золотом отлива, играя в воздухе мерцанием золотой пыли и бликами на скудных пожухших листьях деревьев. В один из таких дней, когда Омирбек стоял в вестибюле школы, привлекая его внимание ритмичным цоканьем высоких каблуков, приближалась она. Нарочито плавно двигая бедрами из стороны в сторону, она словно плыла по узкому, тускло освещенному коридору школы. Поравнявшись с ним, не прерывая свой путь, а лишь слегка замедлив, она улыбнулась и спросила:

– Как дела?

– Хорошо, – нервно сглотнув, ответил он.

– Чем занимаешься?

– Учусь, – коротко, как чирк, прозвучал его ответ.

Словно не слыша ответов, проронив два коротких вопроса, словно лишь для того, чтобы услышать свой голос, играя лукавыми искорками в уголках глаз, она проплыла мимо него на высоких каблуках, стройная и тонкая, как стрела, оставив шлейф дурманящего аромата, как свист пули, выпущенный из ружья. В несколько прыжков, он оказался у стеклянной двери, прильнув к которой смотрел, как она продолжает свой путь, тихо улыбаясь своим мыслям, слегка наклонив голову к носку таких же стройных и красивых туфель, как она сама.

Нежный мягкий бархат её голоса, чуть заметный прищур её глаз, аромат её духов, плавные движения её тела, как невидимые тени теперь всюду были с ним. С каждым днём эти тени всё глубже и глубже входили в его мысли, овладевая сознанием, наполняя душу, трогая его сердце. Он представлял нежные прикосновения её рук, шепот бархатного голоса, кончиками своих пальцев он дотрагивался до нежной плоти её губ, раздвигая их, чувствовал её дыхание на своем лице. С каждым днём его фантазии становились смелее и смелее, он уже целовал её губы, его длинные пальцы скользили по гибкой глади её тела, сильные руки жадно сжимали её грудь, чувствуя между пальцами настойчивую упругость сосков.

Его желание росло с каждым днём, раздвигая границы фантазий, порабощая волю. Больше нигде её не встретил, но в мыслях всецело обладал ею.

Она часто приходила к нему в его снах, таких тревожных и волнительных. То, обращаясь дикой птицей, на которую он расставлял силки, то белогрудой лисицей с узким прищуром лукавых глаз, то