А потом он мне показал свое гардероб. Провел в одну из комнат и распахнул широкий шкаф. А там…, с десяток видов костюмов обывателей средней руки достатка, живших на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков.

— Мосфильм ограбил? — попытался пошутить я.

Конечно же, костюмы пошили в нашем мире и, по признанию Михи, работа заняла по времени несколько месяцев. В общем, приходило на ум, что друг мой к забросу в прошлое подготовился основательно. Осталось только выяснить с какой целью он пытается туда протащить золото и зачем ему понадобился я. Тридцать килограмм металла хоть и не малый вес, но не для здорового мужика с удобным рюкзаком на спине, временами «отдыхающего» в качалке.

Я и задал ему этот вопрос:

— Зачем тебе нужен я?

Он понял мои опасения и мое недоверие и потому ответил как можно честнее:

— Понимаешь, Вася, боюсь я случайностей. Я уже был там несколько раз, с управляющим банка встречался. Я договорился с ним об обмене золота на деньги…, — он неловко замялся, посмотрел мне в глаза с какой-то долей вины, глубоко вздохнул и через мгновение вкрадчиво продолжил. — Я тебе револьвер дам…

— Спасибо, блин, большое! — возмутился я. — Нас там еще и убить могут?

Мишка снова как-то устало вздохнул и ответил:

— За тридцать килограмм золота и здесь убить могут. Вась, мне помощь твоя необходима, без тебя я не справлюсь. Да не волнуйся ты так, банкир не знает кто я такой, не знает где я остановился и откуда пришел. Нам главное до города добраться, а там попроще будет. Наймем извозчика и спокойно доберемся до банка. Обменяем на деньги и домой вернемся. Там делов на один день. Завтра с утра выйдем, а к вечеру уже футбол на диване будем смотреть.

М-да, что тут можно ответить? Конечно авантюра, конечно опасно. В благородство власть и капиталоимущих я никогда не верил — ни сейчас, ни тогда. Деньги и власть, знаете ли, слишком благородным не достаются. Но появился азарт. Захотелось своими глазами увидеть мир вековой давности. Захотелось приключений. И я согласился, но перед этим прояснил еще один вопрос:

— Зачем тебе деньги в нашем мире? Нумизматам продавать?

Мишка брезгливо фыркнул.

— Слишком мелко. Я потом через несколько дней вернусь туда и буду скупать редкие украшения и вложусь в иностранные акции. Потом сделаю закладку в одном из домов — я уже подобрал подходящий, а когда сюда вернусь, то как бы случайно найду клад. А в кладе будет купчая бумага на моего прапрадеда, — он счастливо улыбнулся. — Эх, мечтаю я о яхте как у Абрамовича…

И я, поддавшись полету фантазии, замечтался… Действительно… А что если купить несколько яиц Фаберже по их настоящей стоимости, а потом «найти» клад с якобы утерянными изделиями уже в наше время… И выставить драгоценности на аукцион, то… Или же купить на все деньги акции, например, «Кока-Колы» или «Дженерал Электрик» и через сотню лет продать… Это ж какие деньги получаются! От захватывающей перспективы у меня возникло настолько идиотское выражение на лице, что Миха, не сдержавшись, заржал.

— Во-во, а я о чем! Да эти тридцать килограмм золота превратятся здесь в миллиарды. Мы с тобой, Вась, будем богаты!

— Э-э, мы?!

— Ну а как-же! Я хоть и потратил все свое состояние, скупая это золото, но ведь и ты будешь рисковать вместе со мной. Поэтому, Вась… тебе пять процентов хватит?

На следующее утро мы вдвоем шумно топали по лесной тропинке. Мишка шел впереди, пыхтя, словно ледокол рассекал заросли разлапистых кустов. Одеты мы были по «моде» вековой давности, то есть оба в черных сюртуках и белых с вышивкой сорочках, в черных брюках и картузах, и в начищенных до блеска тяжелых яловых сапогах. За спиной у каждого болталось по дешевому рюкзаку в недрах которых покоились оплавленные золотые слитки, заботливо обернутые колкой дерюгой. При не слишком внимательном разглядывании мы вполне могли сойти за современников предков, правда, вот рюкзаки были современными… Но Миха на мое замечание лишь махнул рукой, сказав, что никто особо на это не обратит внимание. Рюкзаки были самыми дешевыми и вполне могли, были выпускаться и сотню лет назад. И еще в кармане брюк у меня лежал револьвер с полным барабаном. Старый и местами тронутый ржавчиной, но заботливо мною почищенный и вполне еще работоспособный.

Через час мы пришли на место. Миха, отдуваясь, скинул тяжелый рюкзак на землю, и устало привалился к стволу сосны:

— Это будет тяжелее, чем я думал.

Я повторил его маневр.

— А после перехода нам долго до города добираться?

Мишка кивнул:

— Два часа пёхом. Налегке…

— Тогда нам надо передохнуть. До портала еще далеко?

— Так мы на месте. Вон там переход, — ответил он и показал рукой на полусгнивший пень с муравейником.

Я ничего не увидел. Никакого колыхания воздуха, никакого перехода не было. Несколько раз я безрезультатно прошелся рядом с пнем, потом по нему и через муравейник. Ничего… Миха внимательно за мной наблюдал.

— Видимо он только на меня и открывается, — задумчиво проговорил он. — Ну и на бабку тоже.

Минут через двадцать, отдохнув и набравшись сил и решимости, мы подошли к порталу. Мишка взял меня за руку и, нервно перекрестившись, шагнул. И я, зачем-то зажмурившись, следом.

От перехода я ожидал чего-то необычного. Ну, там встряску какую-нибудь или помутнения сознания. Но ничего такого не произошло. Случилось так, как будто бы мы с Мишкой зашли в другую комнату — то есть ничего особенного. Но то, что мы попали в другой мир, мы поняли сразу. Картина леса изменилась, все стало другим. Деревья росли по-другому, кусты росли по другим местам. Давешнего пня возле портала не было. На его месте стояла огромная сосна, а возле него словно ощипанный куст шиповника. Да и лес этот был весенним, а не лесом середины августа. И в этом мире было раннее утро, а в воздухе пахло недавней грозой.

— Перешли? — спросил я у друга полушепотом, облизав вмиг пересохшие губы. Все еще не верилось в чудо.

— Да, перешли. Нам туда, — и он уверенно зашагал в нужном направлении.

Очень скоро мы вышли на худую, еле заметную тропку и размеренно вышагивая по ней, через полчаса вышли на дорогу. По крайней мере, она должна была так называться. Ухабистая колея, идущая вдоль кромки леса, по понятиям гостей из будущего на такое звание претендовать никак не могла. Это была скорее тропа для телеги, да к тому же раскисшая