– Какой сегодня день?

– Пятница, слава богу, – вздохнула Майклз и посмотрела на мой монитор.

– Разузнай, пожалуйста, нельзя ли ускорить мою выписку. На сегодняшнюю смену я уже опоздала, но завтра должна выйти. Я замещаю Деб.

Деб Хамата училась вместе со мной, и нас приняли на работу в один день. В отделении экстренной помощи больницы Святой Анны мы через многое прошли вместе. Она была единственной из медсестер, к кому я обращалась по имени и кому позволяла называть меня Эйвери.

Майклз наклонилась и ласково убрала прядь волос с моего лица. Я отпрянула.

– Ни о чем не беспокойся. Я подменю тебя, сестричка.

Когда она вышла, я скрестила руки на груди и выдохнула. Майклз обыкновенно вела себя как ленивая избалованная неумеха. Она была немногим моложе меня, но родители до сих пор оплачивали ее счета, поэтому ей казалось, что хорошо работать не обязательно. Если в соседнем городе давал концерт Бруно Марс, она отпрашивалась под предлогом плохого самочувствия. Я столько раз обжигалась, что знала, как опасно испытывать к кому-то симпатию. Сейчас Майклз сочувствовала мне и терпела мою раздражительность. Относиться к ней с неприязнью стало трудно, но нет ничего невозможного.

Я потрогала зубы: слава богу, все на месте. Ощупала лицо: все не так плохо, как мне казалось. Пошевелила пальцами ног. Да, пора выбираться отсюда.

Вскоре Майклз дала мне зеленый свет. Взяв то немногое, что осталось от вещей, которые были со мной в момент аварии, я вышла из здания больницы, пропахшего лекарствами и хлоркой, чтобы сесть в такси, пропахшее потом и плесенью. Когда я поправляла на себе халат, надетый поверх пижамы, водитель с сомнением на меня посмотрел:

– Вам точно уже можно ехать домой?

– Так плохо выгляжу? – спросила я, воюя с ремнем безопасности и стараясь не замечать, с каким любопытством шофер поглядывает на меня в зеркало заднего вида.

– Вы нормально себя чувствуете?

– Да.

– Точно? Не вырвет в моей машине?

– Нет. Я попала в аварию, но сейчас все хорошо. Спасибо.

– Ваши родные не смогли вас забрать?

– У меня никого нет.

До сих пор мне даже не приходило в голову кому-нибудь позвонить. Я уже давно жила одна и успела забыть, что такое семья. Во Флориде у меня была тетка с детьми, но я их не знала. Во всяком случае, не настолько хорошо, чтобы обращаться к ним за помощью после небольшой аварии.

Обычно я столько работала, что не замечала своего одиночества, но в такой ситуации близкие люди не помешали бы. Тому, у кого они есть, не приходится ехать из больницы на такси в пижаме и бежевых носках с резиновой противоскользящей подошвой.

– Где же ваша одежда, девушка?

– Дома, в шкафу.

– И совсем некому было привезти?

Я покачала головой и назвала адрес. Наконец-то мы тронулись с места. Когда я ответила на предсказуемый вопрос: «Где работаете?», водитель, перекрикивая джаз по радио, принялся разглагольствовать о шишках на больших пальцах ног, о своей давней ненависти к сырым овощам и привычке выкуривать по две пачки «Пэлл-Мэлл» в день. Узнав, что я медсестра, люди почему-то начинали исповедоваться мне по части здоровья. Видимо, предполагалось, что я должна дать им отпущение грехов или поставить диагноз, но я не могла ни того ни другого.

– Это здесь, дорогуша? – Толстым пальцем, перепачканным в гудроне, шофер указал на мой дом. – По-моему, тут жила одна из моих бывших.

– А я думала, мужчины вашего поколения женились на первой девушке, которую приглашали на свидание.

Он скорчил рожу:

– Да я бы не отказался, только она не захотела меня ждать. – Он ткнул в надпись «Ветеран», вышитую на кепке: – Служил во флоте.

– Спасибо вам за это.

Он кивнул. Его желтые ногти окаймляла чернота, на обветренном лице серебрилась щетина. Он послужил родине, а потом, судя по рукам, выполнял работу потяжелее, чем вождение такси, поэтому мне захотелось дать ему хорошие чаевые. Но у меня не было ни кошелька, ни карманов. Лишь несколько долларовых бумажек, зажатых в ладони вместе с ключами.

– Подождите, пожалуйста, я сбегаю домой за деньгами.

Открывая дверь машины, я ощутила боль в костяшках.

Водитель усмехнулся:

– Больничные пассажиры никогда не платят.

– Да нет же, я принесу деньги, просто подождите немного. Я скоро. Не выключайте счетчик. Я и за ожидание заплачу.

– В следующий раз, детка. – Его глаза помягчели, он улыбнулся. – Некоторые даже не предлагают.

А я почти забыла, что следующий раз действительно будет, ведь мой бедный «приус» цвета морской волны превратился в груду металлолома. Машина развалилась на куски, когда вместе со мной вылетела с перекрестка на газон. Я каким-то образом уцелела, но в ближайшем будущем мне предстояло часто кататься на такси. При этой мысли у меня екнуло сердце. Мой «приус» спас меня, а сам погиб.

– Спасибо… – Я взглянула на карточку над приборной панелью и добавила: – Мэлвин.

– Просто Мэл. – Он протянул мне помятую и перепачканную визитку. – Позвони, когда понадобится машина, но возить бесплатно больше не буду.

Высадив меня у крыльца, водитель уехал. Я помахала ему, с трудом поднялась по ступенькам и открыла дверь подъезда, радуясь, что квартира на втором этаже. После первого лестничного марша мое тело, как выяснилось, едва способное переставлять ноги, перешло на автопилот. Наконец я сунула ключ в замочную скважину, повернула его, открыла дверь и закрыла ее. Прислонилась спиной к деревянной обшивке.

– Слава богу, сегодня пятница, – вздохнула я, сползая на пол.

Я прожила в своей квартире два года, но она до сих пор выглядела так, что менеджер по недвижимости вполне мог сдать ее новым жильцам. Сверлить дыры в стенах, которые мне не принадлежали, я не считала правильным, но купить нормальную посуду мне в принципе никто не мешал. Я окинула взглядом кухонные шкафы: дверки у них отсутствовали, поэтому коллекция бумажных тарелок и пластиковых стаканов была на виду. С ними гармонировали пластиковые ложки, ножи и вилки в выдвижных ящиках. Только одна стеклянная кастрюля пылилась под столешницей, да еще сковородка и банка. До сих пор я ела вне дома: это было для меня не столько необходимостью, сколько способом провести время.

Я собралась с силами и заставила себя проковылять через комнату, чтобы взять из коробки с лекарствами давно завалявшуюся там склянку с обезболивающим. Покатав на ладони крошечную голубую таблетку, я закинула ее в рот и запила глотком выдохшейся газировки. Чувствуя, как зад мерзнет в больничной пижаме, стала ждать, когда кровь разнесет по телу гидрокодон и сахар.

Снова ощутив себя человеком, я приняла душ, влезла в джемпер с открытыми плечами и надела свои любимые синие спортивные штаны с резинками внизу. Собирая на макушке влажные волосы, я подумала, что вот в таком виде, похожая на кошатницу-дальтоника, я могу встретить любовь всей своей жизни. Но мне нужно было поесть, и, чтобы не пытаться готовить самой, стоило перейти улицу без лифчика. К тому же продуктов у меня дома не водилось.