– Пожалуйста, – холодно бросил Путилин.

– О, мы скоро поменяемся ролями, голубчик! – тихо прошептал он вслед графу.

Минут через пять в сопровождении своего великолепного супруга, шурша шелком роскошного выездного туалета, в кабинет вошла графиня С., высокая, стройная красавица с холодным лицом античной камеи.

– Вот, Lili, monsieur Путилин, звезда сыска, был так любезен, что согласился помочь моей маленькой неприятности, – проговорил граф.

Графиня любезно протянула руку «звезде сыска».

– Это так мило с вашей стороны, monsieur Путилин…

Путилин пожал крошечную аристократическую руку.

– Я хотел, графиня, задать вам всего два вопроса, – начал он. – Скажите, пожалуйста, когда вчера ночью, после концерта, вы входили кабинет графа, вы не заметили случайно, раскрылась ли вся дверь, то есть обе ее половины, или же только одна?

– Право, не помню… Это такая мелочь, на которую я не обратила внимания…

– Мерси. Теперь последний вопрос: ваши драгоценности все целы?

– Все. У меня ничего не пропало, – холодно ответила графиня.

Путилин поклонился и, прощаясь, бросил графу:

– Лишь только что выяснится, я не премину уведомить вас.

От графа С. мы тотчас отправились к князю Д.

Тут ожидал нас совсем иной прием.

Князь Д. шумно и радостно приветствовал моего замечательного друга.

– Спасибо, большое спасибо, что приехали.

– А княгиня дома? – спросил Путилин.

– Нет. Она уехала часа два тому назад.

– Могу я осмотреть будуар вашей супруги, князь?

– Ну конечно, конечно!

Пройдя анфиладу роскошных комнат, мы очутились перед дверью будуара княгини.

Путилин опять проделал ту же таинственную и непонятную для меня операцию со стулом и дверью, что и у графа С.

Князь глядел на Путилина, взгромоздившегося на высокий стул, с выражением искреннего недоумения и любопытства.

– Помилуй Бог, господин Путилин, какие акробатические кунштюки изволите вы проделывать!

– Что делать, князь? – рассмеялся Путилин. – Для блага правосудия приходится еще не то откалывать.

В то время, когда мы находились в будуаре, где мой друг чрезвычайно рассеянно и невнимательно скользил глазами по различным предметам этого утонченно-изящного гнездышка великосветской барыни, у дверей будуара раздался испуганный женский крик.

Мы все обернулись.

На пороге стояла с бледным, испуганно-взволнованным лицом очаровательная блондинка, напоминающая собою хорошенькую кошечку.

Князь бросился к ней.

– Marie, mon ange, как хорошо, что ты вернулась! – целуя ее руки, воскликнул князь.

– Что… Что это значит? Кто эти господа? – дрожащим голосом спросила княгиня Д., указывая на нас. Князь пояснил.

– А-а, – произнесла она и рассмеялась как-то нервно. – Простите, господа, но приключение с бриллиантами этой ночью так расстроило мои нервы, что я не могла удержать крика испуга при виде вас в моем будуаре.

– Уж не приняли ли вы, княгиня, меня и моего друга за воров? – ответил ей в тон Путилин.

Затем он задал ей несколько незначительных вопросов: крепко ли она спала, не слышала ли какого-нибудь подозрительного шороха и т. д.

Княгиня отвечала односложно, нервно.

– Ну, я не буду больше беспокоить вас, княгиня, расспросами. Вы, как я вижу, сильно взволнованы, потрясены.

– Почему вы это думаете, monsieur Путилин?

– Во-первых, потому, что вы мне сами только что сказали про это, а во-вторых… посмотрите, как дрожат ваши руки. Скажите мне только одно, княгиня, желаете вы или нет, чтобы я употребил все старания для отыскания вора и бриллиантов?

– Что… что за вопрос?.. Ну конечно, конечно, – ответила она.

Путилин поклонился и вышел из будуара.

Прошло два дня, в течение которых я ни разу не видел моего друга.

Наконец, на третий день, под вечер, он приехал ко мне.

– Держу пари, доктор, ты ни за что не догадаешься, куда сегодня поздно вечером я повезу тебя! – оживленно проговорил Путилин.

– Да, действительно, догадаться трудно, Иван Дмитриевич. Ты ухитрялся засовывать меня даже в могильный склеп.

Путилин расхохотался.

– Успокойся. Сегодня таких ужасов не будет. Наоборот, сегодня я хочу развлечь тебя, и поэтому мы отправимся на роскошный бал-маскарад светлейшей княгини Г. Что ты на это скажешь?

– Но как же мы попадем туда?

– Ты насчет приглашения? Не беспокойся: две пригласительных карточки у меня в кармане.

– В чем же ехать?

– Мы облачимся в домино и маски, вот и все.

…Около двенадцати часов ночи мы поднимались по дивной беломраморной лестнице княжеского дворца, тонущей в зелени и живых цветах.

С тихим смехом, с шутливыми возгласами, большей частью на французском языке, нас обгоняли мужские и женские фигуры великосветских замаскированных.

Из огромного вестибюля-атриума мы попали в бальный зал, весь залитый морем света, весь наполненный звуками великолепного струнного оркестра, скрытого на хорах зала.

От массы движущихся фигур, одетых в яркие фантастические костюмы, у меня в первую минуту зарябило в глазах. Но мало-помалу мы присмотрелись к этим сверкающим волнам газа, кружев, лент, ярких мантий.

Кого тут только не было!

Точно в волшебной сказке здесь причудливо-прихотливо перепутались, переплелись все народы, все века, все стили, все периоды мировой истории.

Рядом с жизнерадостной Коломбиной стояла христианская мученица в белой рубашке-хитоне, опоясанной грубой веревкой; около непорочной весталки сверкала фигура вакханки с виноградным венком на голове, с кубком в руках; за огромным гладиатором шла фарфоровая куколка из vieux saxe французской маркизы.

Я прислонился к беломраморной колонне и глядел, действительно, и с удовольствием, и с интересом на эту чисто феерическую картину.

Несколько раз я различал в толпе фигуру моего великого друга.

С большой ловкостью он лавировал в этой массе замаскированных и, подобно другим, сыпал направо и налево, очевидно, шутливо-маскарадные замечания, потому что какая-то пастушка со смехом ударила по его плечу веером.

Маскарад был в полном разгаре.

Проходя мимо меня, Путилин мне шепнул:

– Да не стой ты, как изваяние, все время у колонны. Смешайся с толпой… Еще привлечешь на себя чье-либо особенное внимание.