— Значит, через месяц мы сказочно разбогатеем, — он смеется и кидает мне. — Пойдем, потанцуем.

Огромными глазами я смотрю на Толю. Тот делает вид, что ничего не происходит. Он ведь сам сказал, что я бывшая… Даже не жена — содержанка. Пока я пялюсь на Толю, Беспредельщик встает, берет меня за руку и ведет на середину зала. Он не похож на человека, который умеет танцевать, но уверенно притягивает меня за талию к себе. Как я ни пытаюсь держать дистанцию, мы вплотную. Он сладострастно прижимается ко мне всем телом — словно положить на себя хочет. Я пытаюсь обернуться — Толя игнорирует мой полный мольбы взгляд. Скрипит зубами, наполняя стакан снова. Бесится.

Кажется, я понимаю, почему меня пригласили на танец. Это отличный повод облапать меня на глазах у публики. Танцуем только мы, а остальные смотрят — Беспредельщика это не смущает. Кажется, даже доставляет удовольствие. Ладонь развязно скользит по моей спине, второй бережно, но твердо он зажимает мою руку в стальных пальцах.

— Как тебя зовут? — он наклоняется щекой к щеке.

— Ника…

— Расслабься, Ника. Получай удовольствие.

Он почувствовал, как я напряжена. Есть с чего: как бы за попытку подразнить Толю публично, потом не влетело мне. Беспредельщику он ничего не сделает, а вот я… Я испуганно дышу. Танцует он так себе, но ведет уверенно. Песня неожиданно заканчивается и он наклоняется, словно хочет что-то сказать.

— Спасибо за танец.

Мы танцевали не больше минуты, но я перепугана насмерть. Бегу в туалет и склоняюсь над раковиной, промокая водой горящие щеки. Пульс лихорадочно бьется в висках. Кто-то входит, я боюсь, это Беспредельщик, но все хуже — это Толя.

— Ты охренела? — мне приходится пятиться, пока он идет на меня.

— Я ни причем… Я не виновата, — у меня срывается голос. — Ты рядом был, ты же видел, что…

Меня обрывает пощечина. Не очень тяжёлая, но звонкая и болезненная.

Так и знала.

— Будешь еще хвостом вилять? — цедит он.

Я не виновата, но бормочу оправдания. От обиды дрожит губа: он же сам все видел, почему не вмешался.

— Нет…

— Быстро домой, — сумочку, которая висела на моем стуле, он швыряет мне в руки.

Я выхожу из туалета и поскорее пересекаю зал. Мне хочется на воздух, потому что грудь сдавило от обиды, я не могу дышать. Беспредельщик за нашим столиком как ни в чем не бывало пьет виски. Они все одинаковые. Этим мужчинам плевать на женщин. Деньги, власть, самоутверждение. Средние ценности криминалитета.

Дома я ложусь на кровать рядом с дочкой, перебираю черные косы, плачу и засыпаю рядом с ней. Моя девочка — самое дорогое, что у меня есть. Награда за страдания.

Утром я дергаюсь от каждого шороха, постоянно проверяю телефон, но Толя забыл обо мне. Я благодарю высшие силы, услышавшие мои мольбы. Наверное, надрался, проспался, и забыл об инциденте. Ну, ничего. Забыли. Лишь бы не приехал качать права и не забрал дочь.

К полудню я окончательно успокаиваюсь, дожидаюсь няню и спускаюсь в кондитерскую за булочками к чаю и свежим багетом. Не успела выйти со двора, как сзади просигналили. Я шла дальше, устало глядя под ноги. Я к этому привыкла. Толя говорил: у меня лицо, как у куколки. Черные густые волосы, длинные ноги и хорошая фигура. На меня часто обращают внимание мужчины. Главное, не поднимать глаз, не поощрять их и сами отстанут.

Просто смотри вниз и иди.

— Ника! — долетает развязный окрик, и я останавливаюсь, как вкопанная. Меня догоняет массивная красная тачка со спортивными формами. Низкая, с широким длинным капотом. — Садись в машину, поговорим.

За рулем сидит Беспредельщик. Он что, сумасшедший? Зачем он меня преследует? Щека еще зудит после вчерашнего удара.

— Не бойся, приставать не буду. А сама не сядешь, украду и закрою, красавица.

— Извините, нет, — я иду дальше.

Слежу за осанкой и походкой, чтобы скрыть страх. Случается то, чего боялась: позади хлопает дверь, меня догоняет Беспредельщик.

— Ты почему в машину не села, боишься? — он преграждает мне путь. Я смотрю на него, солнце бьет прямо в глаза, и я щурюсь, отчего взгляд кажется скептическим. — Ты хорошо танцуешь, знаешь?

Я хочу сказать: из-за твоего бахвальства меня ударили по лицу, но отворачиваюсь и смотрю через дорогу. Он не отвяжется. Такой же, как Толя, только моложе лет на пятнадцать.

— Свободна вечером? — продолжает он.

— Извините, — тихо, но твердо повторяю я. — У меня дочь. Я не могу, не встречаюсь.

В моих глазах горечь — неужели он не видит? Я опускаю взгляд и пытаюсь его обойти, но Беспредельщик хватает меня за локоть.

— Не понял, — лицо меняется в мгновение, он выглядит так, словно перед ним должник, а не девушка, которую он позвал на свидание. — Ты мне отказала? Ты?

— Отпустите.

От холодной злости в глазах по спине пробегает холодок, но он убирает руку. Я бегу в кондитерскую и через высокую витрину, смотрю, не пойдет ли следом. Постояв, Беспредельщик уходит к машине. Слава богу.

Я покупаю булочки с корицей и курагой — для дочки, два багета. Покупки складывают в хрустящий бумажный пакет. Дрожа, как осиновый лист, возвращаюсь обратно. К счастью, красной машины во дворе нет и я, выдохнув, поднимаюсь домой. До вечера удается делать вид, что все в порядке. Няня уводит Полинку в сад и на занятия, а я работаю несколько часов, затем готовлю обед для дочки. Тороплюсь, смотрю на часы. Дел еще много, а вечер скоро.

Толя работать не разрешал. Ему не нравилось, что я могу выходить в люди, возможно, буду среди мужчин… Он из тех, кто считает, что женщина должна быть босой и беременной на кухне, до тех пор, конечно, пока она в форме и не приносит проблем. Я выучилась на бухгалтерских курсах и это здорово помогло, когда он меня выставил. Пособия иссякли, а денег, что давал Толя не хватало. На алименты, как советовала подруга, я подавать не стала. Она же советовала мне с ним замутить роман и принять щедрое предложение спонсорства… Из-за этого козла вся жизнь наперекосяк. Пока он не сдохнет или не сядет, я не найду ни мужа, ни хорошей работы. Я набрала несколько частников и вела бухгалтерию на удаленке. До сих пор боюсь, что Толя об этом узнает.

Вечером я обычно забираю дочку сама, но сегодня скопилось много работы. Полинку заберет няня к шести. Я выключаю суп, быстро мою посуду, раскладываю по местам нехитрые кухонные мелочи — обожаю наводить порядок. Подоконник у меня заставлен статуэтками, декоративными чашками, фигурками животных, которые очень любит дочка. Складываю стопкой салфетки, прихватки и бросаю случайный взгляд в окно. Боже. У подъезда красная тачка Беспредельщика — ее ни с чем не спутаешь, настолько незнакомые и чужие у нее обводы.

Первое желание — бежать вниз, чтобы встретить Полину. Но он не за ней. Меня Толя ненавидит, я для него вроде бывшей ненужной шлюшки, которую он спонсировал, пока она не «испортилась»… Но Полина его дочь. Никто ее не тронет. Разве что он сам. Гад на красной тачке караулит меня.