— Поцелуй меня, куколка, — требует он, словно хочет убедиться, что я действительно его семья, а не притворяюсь.

Я со смехом забрасываю руки ему на шею.

— Я к нам Димку пригласил на праздники, — говорит он после поцелуя. — Ты не против?

— Нет. Он ведь твой брат, — вспомнив традиции этой семьи, я уточняю. — Будет один?

— С невестой.

Ничего не изменилось: в дом вхожи женщины с официальным статусом. Я вспоминаю, как деверь прикрыл меня на кладбище во время взрыва.

— Буду рада их увидеть.

Полина оттаивает только к Новому году. Из глаз исчезает тревога, она привыкает к Алексу и уже не притихает, когда он появляется в поле видимости. Пару раз играла с ним, не оглядываясь на меня и не боясь, что могу исчезнуть.

Мы наряжаем елку. Стол готовят на пятерых. С самого утра я суечусь, проверяя готовность дома и убранство гостиной. Затем собираюсь сама. Алекс будет в черном костюме — тут никаких сюрпризов. Помедлив, выбираю черное с блестками платье. У него открытая спина, но я перестала стесняться шрамов. Алекс убедил, что это не нужно, да и нет смелых задавать при муже вопросы. Все знают, что у Беспредельщика крутой нрав. Я надеваю туфли на высоком каблуке, туго застегиваю ремешки. Для дочки выбираю розовое платье в горошек, косы украшаю белыми лентами. Белые туфельки, белые колготки — просто маленькая принцесса.

Мы спускаемся вниз. Гостиная в скромных тонах, из ярких красок только темно-зеленая ель в гирляндах. Алекс уже там. Я прижимаюсь к его плечу, обвиваю торс руками. Мне нравится просто быть рядом, чувствовать себя при муже — это дает то, чего у меня никогда не было. Чувство стабильности и безопасности. С ним хорошо рядом. Вечное ощущение праздника.

Раздается звонок в дверь.

— А вот и они.

Алекс открывает, в холл врывается холодный ветер и снежинки, которые тут же тают, оставляя капли на шахматном полу. На крыльце стоит Димка в костюме и в черном кашемировом пальто, под руку его держит симпатичная блондинка. Под распахнутой беличьей шубкой сияет облегающее платье, переливается, как новогодняя игрушка.

— Привет, Саш, — произносит Дима и почтительно кивает. — Ника.

Мы с блондинкой обмениваемся воздушными поцелуями у щеки. Полине преподносят подарки, мне букет лавандовых роз, Алексу — бутылку элитного шампанского. Мы располагаемся в гостиной и знакомимся, пока дочка открывает подарки. Блондинка представляется Настей. Мужчины отходят поговорить, мы с Настей пьем шампанское и секретничаем. Она жеманно демонстрирует кольцо — Дима сделал предложение. Теперь мы часто будем видеться на праздники…

Все здорово.

Я рада, что мы с Полиной стали частью этой семьи. Рада, что вместе. Что Алекс прошел до конца и его ни пуля, ни смерть не остановили, ничего. Мне давали понять — я ему не ровня и рядом с ним мне не место, но меня приняли. Знала наша постель и слезы, и боль. Проклятия, которые я шептала перед сном сквозь тихие горячие слезы, и просила, чтобы этот Алекс Лайфер катился к черту вместе со своим «мустангом», нашими жуткими проблемами, и не возвращался оттуда. Узнала и любовь, и надежду, слезы разлуки и радости. Жизнь редко бывает однобокой.

Думаю, и Алекс не этого ждал от нашего брака. Не тех сумасшедших чувств, в которые превратилась мимолетная страсть.

Такие чувства всегда приходят, когда их не ждешь.

Через месяц мы улетели отдыхать в теплые страны, а вернулись уже весной. За это время Полина привыкла к Алексу, хотя папой впервые назвала только через год.

Я водила ее к психологу. Не знала, как говорить про похищение. По сути и последствиям это оно и было. Полинка почти не знала отца — пять раз за жизнь видела и постепенно сроднилась с Алексом. Я наблюдала за ними — как они общаются, как играют. Ему тоже нужно было привыкнуть к ребенку в доме. Я видела, что его общение не тяготит. Он нашел с ней общий язык и расположил к себе. Может быть, она просто видела, что он искренне нас любит… Слишком серьезно Беспредельщик вложился в нашу семью.

Секс в гостиничном душе случился без предохранения, но ни к чему не привел. Пока он не говорил о детях. Но скоро захочет, из-за постоянного общения с ребенком задумается о своих… Несмотря на адреналиновый голод и жизнь холостяка, которую он вел прежде, в нем сильна семейная тяга. Алекс с детства впитал эти ценности. В семье волков родятся только волки, а Беспредельщик настоящий сын своего отца. Думаю, он тоже захочет двоих сыновей.

Они поделили бизнес с братом и вместе продолжили работу. После смерти отца и отстранения дяди от дел, постепенно наладили отношения, чаще встречались в родовом доме, по-прежнему ездили на могилу матери — уже с нами, женами. Как-то Дмитрий заметил, что я хорошо повлияла на Алекса. Мы отмечали мой день рождения в фамильном ресторане, он подошел и неожиданно извинился — за свои слова на свадьбе. Заметил, что Беспредельщик остепенился, стал больше времени проводить дома, а не на гулянках, перестал быть колючим по пустякам.

На страсти к скорости и адреналину это не сказалось. Наверное, это неизлечимо. Красный «мустанг» привезли автовозом. Алекс долго его восстанавливал, он и раньше бил машину, но не так сильно. Как он объяснил: дрифт — моя жизнь, за рулем я чувствую себя живым.

Захаров умер через четыре года по естественным причинам. Он до заключения не жалел здоровья: сигареты и сигары, крепкий алкоголь. Закономерный итог. Беспредельщик, давно поставив крест на планах, даже особо не обрадовался. Мы оформили документы и забыли об этом. Я думала сообщить о его смерти Светлане… но не стала. Увидела ее пару раз в светской хронике с новым мужчиной. Вполне довольную. Есть моменты в прошлом, от которых нужно уходить без сожалений, и я решила: не буду напоминать, портить настроение.

Андрея Ремисова я больше не видела, и к лучшему. Когда с такими людьми вас сталкивает жизнь, это плохо кончается. Они не только себя, они всех разрушают.

Что же касается меня…

На годовщине нашей свадьбы, когда мы с Алексом остаемся одни, я подхожу и тихо прикасаюсь бокалом к бокалу.

— Спасибо, — и столько всего звучит в шепоте.

За то, что не обманул и те слова у пруда не стали пустой ложью, чтобы соблазнить строптивую красотку. За то, что сдержал обещания. Что сумел влюбить в себя. За многое.

Прямолинейный Беспредельщик не понимает.

— За что, куколка?

Шрамы на лице выцвели, я давно перестала их замечать, но сейчас вижу их. Он наклоняется к щеке, и я могу прошептать на ухо, чтобы только он слышал эту тайну.

— Ты знаешь, — я облизываю губы, вспоминая мурашки на спине. — За твои поцелуи, Беспредельщик.

Конец