Впрочем, слишком долго размышлять она не моглаи поэтому, с трудом ориентируясь в темноте, вернулась к началу коридора. Разглядев висевшие на стене ключи, Изабел осторожно сняла их с крючка, потом прошла к последней камере и, открыв ее, вошла внутрь.

Подойдя к черноволосому голубоглазому великану, она тихо прошептала:

– Сэр!

Тот молчал. Неужели он умер?

Принцесса осторожно тронула узника за плечо, и только после этого он обернулся. От волнения у Изабел задрожали ноги. Слабый свет факела позволил ей увидеть его глаза, которые угрюмо смотрели на нее: в этих лазурных глазах горели гнев и боль, и они молча обвиняли ее в предательстве.

Взгляд пленника как ножом полоснул Изабел по сердцу.

– Я помогу вам, – торопливо прошептала она.

– Литламин, – пробормотал великан. Он сказал «малышка» – догадалась Изабел. Его наречие было похоже на ее язык, и ей было нетрудно его понять.

Датчанин попытался встать, но тут же без сил повалился на каменную стену.

Изабел с тревогой посмотрела на него.

– Вы можете идти? – спросила она шепотом. Губы незнакомца скривились, глаза сверкнули, и она снова увидела в них недоверие.

Пленник повторил попытку встать, но все его усилия оканчивались неудачей: видимо, у незнакомца была повреждена нога. Скорее всего это сделали намеренно, чтобы исключить возможность побега.

Прекрасно отдавая себе отчет в том, что рискует жизнью, Изабел отперла тяжелые замки на ножных кандалах узника; теперь она опасалась только одного: он, рассвирепев, накинется на нее и задушит. Однако датчанин, поднявшись с большим трудом, едва устоял на ногах, опираясь спиной о стену, и вдруг, издавтихий стон, как подкошенный повалился.

Осторожно опустившись рядом с ним на грязный пол, Изабел положила его голову себе на колени. Наверняка незнакомцу дали выпить сонной травы. Как же в этом случае они с ним доберутся до леса? Она не сможет тащить на себе такого великана. К тому же она сама еще не до конца оправилась после падения с лошади. Может быть, датчанин немного отдохнет и после этого будет в состоянии держаться на ногах?

Изабел осторожно приподняла рубашку пленника, и от вида его жестоких ран ей чуть не сделалось плохо. Плети оставили глубокие раны на его спине, и, даже если молодой человек выживет, шрамы останутся у него на всю жизнь.

Превозмогая отвращение, принцесса бережно нанесла целебную мазь Бертильды на спину раненого.

Вздрагивая от каждого постороннего звука, Изабел неподвижно сидела в темноте в углу камеры. Незнакомец, по всей видимости, потерял сознание. Его голова покоилась у нее на коленях, и в темноте она различала резко очерченные скулы и мощный волевой подбородок. Если у датчанина есть жена, она наверняка считает его очень красивым, хотя он и не был красивым, как другие скандинавы, белокурым и цветом волос скорее напоминал дьявола, как его окрестила Бертильда.

Изабел осторожно провела пальцем по щеке мужчины – на ощупь она оказалась гораздо приятнее, чем шешавая морда Мервина. Теперь ей ужасно захотелось провести рукой по волосам незнакомца, но она сделала над собой усилие и ограничилась тем, что положила руку ему на голову, надеясь, что ее присутствие его хоть немного воодушевит.

Неожиданно Изабел вздрогнула оттого, что огромная ручища нашла ее маленькую, изящную ручку. Когда датчанин сжал ее пальцы в своих больших ладонях, от страха у нее перехватило дыхание. Ей вспомнилось то раннее ноябрьское утро, когда перед смертью ее отец точно так же сжимал ее руку в своей.

– Мартред, – прошептал узник.

– Вы правы, это сон. Страшный сон. – Изабел пожала его руку, потом положила ладонь на его черноволосую голову и, низко наклонившись над датчанином, беззвучно шевеля губами, стала читать над ним молитвы. – Господи, молю тебя, сохрани ему жизнь, – раз за разом произносили ее дрожащие губы.

Сколько времени они так просидели вдвоем? Дать незнакомцу поспать еще немного значило подвергнуть его дополнительному риску. Темнота не будет вечным их союзником, а еще один день в тюрьме он может не выдержать.

– Эй, просыпайтесь. Вы сможете встать? – тихонько окликнула пленника Изабел.

Глаза датчанина открылись, и он посмотрел на Изабел ясным, осмысленным взглядом. Может быть, он и не спал вовсе, а просто копил силы? Несмотря на то что пленник, безусловно, испытывал нестерпимую боль, он поднялся на ноги без посторонней помощи; казалось, ему претила сама мысль опираться на хрупкую девушку, и он предпочел держаться рукой за стену.

Изабел нахмурилась.

– Чужеземец, вам придется принять мою помощь – ведь стены есть не везде. В поле их точно нет, а если вы упадете, нас обоих обнаружат.

Глаза датчанина сверкнули, но в конце концов он молча кивнул и тяжело оперся на плечо Изабел, потом с глухим стоном сделал первый шаг. Изабел с трудом удержалась на ногах, но вскоре ей стало легче, поскольку молодой человек, несмотря на боль, начал наступать на поврежденную ногу.

Из соседних камер до них доносился нестройный храп заключенных. Хотя многочисленные раны не позволяли датчанину двигаться быстро, Изабел все же сумела помочь ему выйти из камеры, вывела по коридору в потайной ход, после чего вернула ключи от камеры на прежнее место. С каждой Минутой страх ее усиливался. Несмотря на свое высокое положение, она не сомневалась, что, узнав об измене сестры, Ранульф может бросить ее в темницу или даже казнить.

– Быстрее, у нас нет времени. – Изабел повела датчанина по погруженному в кромешную темноту подземному ходу, который был когда-то построен римлянами, и уже вскоре они вышли в густой, почти непроходимый лес. Вдыхая напоенный соленой влагой воздух, они слышали, как океанские волны бьются о Скалистый берег. Сжимая руку датчанина, Изабел молила Бога, чтобы их никто не заметил: за эти прибрежные территории между ее братом и королем Нортумбрии велись непрерывные споры, поэтому местность все время тщательно охранялась.

Обнаружив, что часовые не патрулируют берег, Изабел вздохнула с облегчением и повела скандинава к лесу. К счастью, вокруг них сгустился туман, вызванный близостью океана, потом они углубились в лес, и среди густых деревьев датчанин окончательно почувствовал себя в безопасности.

Отодвинувшись от Изабел и глухо застонав, он тяжело прислонился к стволу раскидистого дуба, а она тем временем вспомнила про хлеб и сыр, которые захватила с собой. Достав еду, она неожиданно задумалась о том, действительно ли этот человек приплыл сюда на корабле. Может быть, сейчас товарищи ожидают его в одной из множества бухт, расположенных к югу.

Изабел протянула датчанину еду, и тот медленно выпрямился. Только теперь она поняла, какой он на самому деле высокий и стройный…

Внезапно кто-то закрыл ей рот рукой и хлеб выпал у нее из рук. Изабел попыталась вырваться и тут же увидела их – пятерых воинов, которые грозно взирали на нее: они выросли словно из-под земли и теперь возвышались: посреди тумана, как пять таинственных призраков, а в центре стоял ее красавец датчанин. Он уже не выглядел несчастным и страдающим от боли, но, напротив, был полон чувства собственного достоинства.