– Всё, как настоящее, – согласился Андрис.

– Нет. Немножко другое, – произнесла задумчиво Лолита. – Осенью бывает холодно и сыро. Я помню, как встречала папу и промочила ноги, а потом болела голова, меня тошнило, а в окно колотил дождь. А здесь всё совсем по-другому. Так хорошо! Я хочу это стихотворение. Напиши его мне.

– Я оставлю тебе эту книжку, если тебе нравится, – и я протянул томик Лолите.

– Спасибо! – улыбнулась она и зажала книгу подмышкой.

Дождь кончился. Брат с младшей сестрёнкой побежали к хутору. Следом за ними с лаем понёсся пёс, а Лолита, придвинувшись ко мне, заговорщически прошептала: «Пойдём, я покажу тебе такое, что ты ещё не рисовал». В темноте мы прошли вдоль реки мимо хутора и углубились в лес. Здесь пахло грибами.

– А почему ты с сестрой говорила по-английски? – спросил я Лолиту.

– Пусть учится. Я тоже учусь, и мне это нравится. Я хочу знать много языков. А как я говорю по-русски? Не смешно?

– Ты говоришь очень хорошо!

– Вот, мы пришли.

Лолита остановилась у высокой сосны. Ветви начинались очень низко, по ним легко было взбираться наверх. Она встала на нижнюю ветвь и ловко полезла на дерево.

– Давай, залезай! – послышался сверху её голос. – Только не становись на сломанные ветки.

Я карабкался вслед за ней, мне стало интересно, что же она хочет мне показать. Лолита поднималась всё выше, на голову мне сыпалась тонкая сосновая шелуха. Мы были уже высоко, здесь чувствовалось, что дерево качается. Наконец, я увидел девочку. Она сидела в кресле из досок, устроенном среди ветвей. В развилке сосны, рядом с ней, было второе кресло. Я сел рядом с ней. Она вдруг засунула руку в дупло и вытащила пачку сигарет.

– Это – Андриса, – пояснила она, заметив мой удивлённый взгляд, и сунула руку в дупло ещё глубже.

– Ты искал подарок. У меня есть то, что тебе надо. Смотри, – сказала она, что-то протягивая мне. – Это приносит счастье!

На мою ладонь легла совсем новая подкова.

– Это должно понравиться. Ты только объясни, что подкову надо прибить над дверью, – посоветовала Лолита.

– Потрясающе! Спасибо! Это будет неожиданный подарок.

– А ты будешь сегодня ночевать с нами в стогу? – спросила Лолита.

– Похоже, придётся. Опять гроза идёт. А вы ночуете в шалаше?

– Да, мы любим. Когда тепло. А утром я принесу ещё одну подкову. Тебе.

– Здорово! Я прибью её к этюднику.

– У тебя тогда получатся хорошие картины, – заключила она и, помолчав, добавила: – С подковой ты уже про нас не забудешь.

– Как можно забыть тех, с кем спишь в одном стогу! Но что же ты хотела мне показать?

Чёрная туча над нами растекалась по небу, словно тушь по мокрой бумаге, поднимался ветер, и дерево качалось все сильней.

– Посмотри, – протянула она руку вперёд.

Далеко, за деревьями, тускло светился изгиб реки, а дальше тонули во мраке поля. Небо у горизонта было подсвечено таинственным светом, и там под этим небом лежало море огоньков.

– Там большой город, – сказала Лолита. – Как высоко надо подняться, чтобы увидеть его! Правда, похоже на горящие угли в костре или на торт со свечками, когда его вносят в тёмную комнату?

Мы сидели в тишине и смотрели на этот свет. Дул ветер, и мы покачивались в наших креслах. Скрипели деревья, между ветвями, трепеща крылышками, носились летучие мыши. Лолита отколупнула кусочек смолы от ствола и протянула мне.

– Нравится, как пахнет смола? – спросила она. – А ещё очень вкусно пахнет берёзовый листок, если его размять в пальцах. Попробуй когда-нибудь и вспомни тогда, что мне это нравится.

В темноте едва виднелось лицо Лолиты, она смотрела на далёкий город, и мне показалось, что она улыбается. Неужели, когда-нибудь, через много лет, всего этого не будет? Ни этого лета, ни нас с ней в ночи на этом дереве и этой дали с заманчивым светом огней как символа того, что вся жизнь впереди. И придёт воспоминание, как свет потухшей звезды, которой давно уже нет?… Но сейчас всё это есть! Я глубоко вдыхаю свежий воздух, пахнущий рекой и хвоей. Все сильнее качается наше дерево, оглушительно-грозно, словно ночное море, шумят чёрные вершины деревьев вокруг нас.

– Нам надо спускаться на землю, – громко сказал я. – Сейчас опять будет гроза.

– Хорошо. Но сначала прочитай ещё какое-нибудь стихотворение Роберта Фроста, – кричит в ответ Лолита. Её волосы развеваются на ветру, рукой она прикрывает лицо от летящей с ветром в глаза сосновой шелухи и иголок.

– Ну, слушай. Если какие-нибудь слова не поймёшь, то я объясню.

– А здесь я всё поняла! – засмеялась Лолита, и, раскинув руки, закричала, – Ты видишь, мы летим!

* * *

Через двадцать лет, поздней осенью, я проезжал неподалёку от этих мест, и мне захотелось посмотреть, узнаю ли я там что-нибудь. Я словно вернулся в прошлое! Сохранилось всё. Подошёл к школе, где мы жили, но заходить в неё не стал, а поскорее перешёл дорогу и зашагал по стылой земле в сторону хутора, к реке. Было пасмурно, с моря дул холодный ветер и доносился монотонно-ровный рокот волн. Да, действительно, было «холодно и печально», как говорила Лолита. Неужели я сейчас её увижу?

Подойдя к реке, я зашёл на хутор, но там жили уже другие люди, соседи прежних хозяев. Они сообщили, что очень давно, после шестого класса, Лолита переехала к родственнице в Ригу, там окончила школу и поступила в медицинский институт. После этого, десять лет назад, её отец продал хутор, и вся семья переехала в Ригу. Больше новые хозяева хутора ничего о них не знали.

Я решил поискать дерево Лолиты, но не нашёл его. Не удалось найти и то место, где я нырял в реку, – берег зарос камышом, стал топким, и к воде нельзя было подойти. Всё было и знакомо, и чуждо одновременно. Стал моросить мелкий дождь, и я решил вернуться к машине. Трава вокруг меня бессильно поникла, прибитая дождями, я присел на корточки и заметил крохотный поздний цветок с белыми лепестками. Безымянный и жалкий, он незаметно продолжал жить, и вспомнились мне давние строки: