– Но я не помогаю.

– Ты помогаешь.

Она была такой чуткой, такой сострадательной, что порой Флинн почти ненавидел ее за это – легкая мишень, которой нетрудно причинить боль. Он смотрел на отражение Сабрины в зеркале и размышлял, видит ли она себя такой же, какой ее видит он. Высокая, сильная, красивая женщина, гладкие каштановые волосы обрамляют изящный овал лица с нежной матовой кожей, очки в черной оправе, которые делают ее чуть-чуть строгой. На ней было простое черное платье, черные чулки и туфли на таких высоких каблуках, что они с Флинном были почти одного роста.

– Ладно, я в порядке, извини, – кивнула она, комкая в руке салфетку. – Если я могу хоть чем-то…

– Давай сбежим, – выпалил он. В тот момент, как слова сорвались с его губ, он понял, что действительно хочет именно этого.

– Сбежим… с оставшейся части похорон? – В ее глазах мелькнула нерешительность.

– Почему бы и нет?

Он уже всех увидел, выслушал пламенную речь священника об Эммонсе, словно о святом. Честно говоря, Флинн наслушался фальшивых хвалебных речей о своем старике на всю оставшуюся жизнь. Сабрина хотела было поспорить с ним, но он не дал ей ничего сказать.

– Я могу это сделать, могу остаться. Просто не хочу. – Он покачал головой, силясь придумать достаточно весомый аргумент, чтобы убедить ее, но не смог. – Вообще не хочу.

– Хорошо, – кивнула она, и Флинн ощутил почти осязаемое облегчение, – давай сбежим. Пойдем в «Чез»? Умираю, как хочу жареной картошки. – Глаза Сабрины округлились, и она зажала рот ладонью, когда поняла, что именно сказала. – Прости ради бога, это был совершенно неуместный комментарий для похорон.

Флинн не смог сдержать улыбку. Как же ему не хватало Сабрины! Как хорошо будет побыть вместе с ней где-нибудь вне работы.

– Давай выбираться отсюда.

– Ты что, шутишь? – В дверях появился Джулиан, его губы изогнулись в маске отвращения. – Ты уходишь с похорон нашего отца?

Светловолосая голова Вероники показалась поверх плеча Джулиана. Ее взгляд метнулся от Флинна к Сабрине, и у него вдруг мгновенно вспотели ладони.

– Милый, – прошептала она Джулиану, – давай не будем здесь устраивать сцену.

Милый? Боже, какой бред…

Сабрина сделала пару шагов, встав вплотную к Флинну, и он оценил ее безмолвную поддержку. Ему не нужна была защита, но он ценил ее жест куда больше, чем она могла себе представить.

Джулиан стряхнул руку Вероники со своего плеча и посмотрел на брата. На нем был один из костюмов отца: слишком велик в плечах и коротковат в торсе. У Джулиана не было собственного костюма. Он зарабатывал себе на жизнь, рисуя картины, и его творчество было причиной того, что Вероника полюбила его, по ее собственным словам. Видимо, она обнаружила, что Флинн не способен быть спонтанным, вдумчивым или моногамным. Ой, подождите, последнее относилось к самой Веронике, а не к нему.

– Ты не собираешься стоять над могилой собственного отца? – выплюнул Джулиан.

Вероника еще раз прошептала «милый», но он проигнорировал ее.

– Ты ясно дал понять, что меня не касается, что ты делаешь и чего не делаешь. Точнее, вы оба. – Флинн пригвоздил тяжелым взглядом Веронику. – То же самое относится и ко мне.

Голубые глаза Вероники округлились. Раньше Флинн считал, что она великолепна: густые светлые волосы, дизайнерская одежда, безупречный маникюр и макияж. Но теперь он видел, что скрывалось под этой маской безупречности: эгоизм, предательство, ложь. Очень много лжи.

– Не тебе меня судить, Флинн, – огрызнулась она.

– Раньше ты была более привлекательной, – выпалил Флинн и тут же пожалел, что сказал это вслух.

– Сукин сын! – Джулиан бросился на него, замахнувшись для удара, но Флинн ловко от него увернулся.

Флинн учился кулачному бою у Рида и Гейджа, а Джулиан не держал в руках ничего тяжелее кисти и палитры. Флинн увернулся влево и ударил Джулиана кулаком в нос. Джулиан покачнулся, потерял равновесие и упал на пол. Сабрина ахнула, Вероника пронзительно взвизгнула, а Джулиан громко выругался, когда понял, что из разбитого носа пошла кровь.

– Милый, милый, поговори со мной! – причитала Вероника, стоя на коленях перед стонущим Джулианом.

Флинн не знал, от чего его больше тошнит: что бывшую жену скорее заботит благополучие его брата, а не человека, которому она клялась в любви и верности у алтаря, или что потерял самообладание и ударил Джулиана.

– С тобой все в порядке? – Сабрина с беспокойством смотрела на него.

Флинн не выносил, когда она видела его таким – слабым, сломленным, каким он был последние несколько месяцев.

– Все отлично. – Он взял Сабрину за руку и вывел ее из комнаты.

Рид и Гейдж спешили им навстречу.

– Мы услышали крик, – сухо сказал Рид; челюсти его были плотно стиснуты, кулаки угрожающе сжались. Гейдж молча хмурился, оглядываясь по сторонам в поисках потенциальной опасности.

– Ты в порядке? – спросил Гейдж Сабрину.

– Это не я кричала. Вероника.

– У нас все хорошо, – сказал Флинн. – А у Джулиана сломан нос.

– Сломан? – Губы Рида растянулись в довольной улыбке, и он похлопал Флинна по плечу.

– Не поощряй его, – предупредила Сабрина.

– И что теперь? – спросил Гейдж, прислушиваясь к доносившимся стонам Джулиана и причитаниям Вероники.

– Мы пропустим оставшуюся часть похорон, – объявил Флинн. – Кто хочет пойти с нами в «Чез»?

– Я, – немедленно отозвался Рид.

Гейдж внимательно наблюдал за своим другом.

– Ты уверен, что хочешь именно этого?

Флинн подумал о своем отце, который в гневе кричал: если Флинн хочет стать таким же успешным человеком, как и отец, для начала нужно отрастить яйца и стать мужиком. Он думал о горьком одиночестве Эммонса после кончины жены пятнадцать лет назад от рака. Самого Эммонса постигла та же участь, только, в отличие от мамы Флинна, он так и не понял, что на самом деле главное.

Сабрина взяла Флинна за руку и крепко сжала его пальцы.

– Мы с тобой. И сделаем все, о чем попросишь, – сказала она, и Гейдж с Ридом лишь молча кивнули.

– Я уверен в этом.

Больше ничего и не требовалось. Они молча обошли толпу друзей и родственников, столпившихся у гроба, и вышли на улицу. Флинн ни на секунду не выпустил руку Сабрины из своей. Он открыл для нее пассажирскую дверь, дождался, пока друзья усядутся на заднем сиденье, и вырулил с парковки около церкви, направившись прямиком к бару.

Полгода спустя

Флинн приготовил себе эспрессо с помощью ультрасовременной кофемашины. Комната отдыха была личным убежищем его отца, и он почти никогда ни с кем им не делился. Но Флинн все сделал наоборот. Он открыл комнату отдыха своим ближайшим друзьям, которые теперь занимали верхний этаж офиса, где раньше царствовал лишь его отец.