было немного. Две комнаты на втором этаже занимали Лягушка и Волк, две на третьем — Лиса и Заяц, апартаменты на четвертом — Медведь.

Первой со стороны лестницы оказалась комната Волка. Дверь была заперта, на стук никто не ответил. Крот поднял бровь и посмотрел на хозяйку дома, но Мышь лишь пожала плечами:

— Я не держу никого взаперти.

Крот выразительно покрутил носом:

— Что ж, запаха нет. Надеюсь, у вас есть запасной ключ? На всякий случай?

— Конечно. А вы думаете… — Мышь зажала рот ладонью.

— Я пока ничего не думаю, я рассуждаю, — осадил ее Крот, — Чья следующая комната?

Следующая комната был не заперта и гостей встретила сама хозяйка — Лягушка. Ей оказалась необъятных размеров жаба, по комплекции переплюнувшая Крота, Мышь и Дюймовочку вместе взятых. Нижнюю ее часть обтягивали поношенные дырявые джинсы, а верхнюю — серая футболка с ликом Че. Поверх футболки была натянута портупея, по-видимому, чтобы не дать лопнуть от переизбытка тела. Во рту у нее дымилась сигаретка «Белый мор».

— Вот это жжж… — не сдержалась Дюймовочка, за что получила чувствительный тычок от Крота.

— Нельзя говорить «жаба», — зашипел он, — Это нетолерантно. Правильно говорить «лягуха». Поняла?

— Поняла, но я и не хотела так говорить.

— А по-другому и вовсе неприлично.

Лягушка с наслаждением затянулась сигаретой и выкрикнула прокуренным хриплым голосом:

— Жандармы! Сатрапы! Пришли душить демократию, топтать ростки свободы? Душите! Но, знайте, что в глубине души я вас презираю! И ненавижу.

— Записывать? — Дюймовочка растерянно посмотрела почему-то на Мышь.

Та ойкнула и схватилась за сердце:

— Совсем забыла предупредить, что наша Квакушка важный политический деятель, секретарь партии «Либеральные лесные демократы». Но вы не пугайтесь — у нее привычка говорить лозунгами и сгущать краски. На самом деле она очень мирный и тихий постоялец.

Лягушка встала и прошлась по комнате, заложив лапы за спину, потом остановилась и ткнула пальцем в Мышь:

— Потому что политическая ситуация не требует решительных действий. Режим насилия падет сам, подточенный властью самодержавия.

— Понятно, — кивнул головой Крот и, на всякий случай, сделал шаг в сторону, — Что вы скажите о Медведе?

— Медведь? Это тот, который глава нашей лесной администрации? Жалкое, ничтожное и плюгавое существо, — вот, что скажу! Напрочь отсутствуют деловые качества и харизма прирожденного лидера. Если бы он не был назначенцем из центра, видел бы он эту должность, как уши от дохлого осла.

— Ну хорошо, — поморщился Крот, — А кто, по-вашему, харизматичный лидер, достойный своего леса? Просто любопытно.

— Пожайлуста — Шерхан, — моментально ответила Лягушка.

— Шерхан? — повторили все присутствующие хором.

— Он же… он же в джунглях, — наконец пришел в себя Крот.

— Ну да, в джунглях, — нисколько не смутилась Лягушка. — Джунгли, между прочим, — это рассадник не только малярии, но и демократии, свободы и равных возможностей.

— Там же грызут друг друга, — с испугом пискнула Мышь.

— А как вы хотите? Именно это и есть пресловутые свободные рыночные отношения! Экономическая основа процветания нации. «No pain, no game», — как говорят демиурги нашего дерьмового мира.

— Да, такой мир действительно дерьмовый.

— Просто вы ничего не видите дальше своих очков, господин Крот, — Усмехнулась Лягушка, — Что вы скажите на то, что истинные приверженцы свободы и демократии готовы отгрызть даже собственный хвост, лишь бы стать партнером Шерхана? Я имею в виду Трибаки.

— Вы хотели сказать Табаки? — переспросила Дюймовочка, старательно записывая все в блокнот.

— Нет, дорогуша, кого я хотела, того и в виду. Табаки схарчили во время Великой депрессии. Время было такое — жрать нечего, вот и поступились партнёром. А для чего еще партнёрство нужно, если не выручать в беде?

— Сомнительное счастье. Так куда этот-то лезет, его же сожрут также, как предшественника, — удивился Крот.

— Да! Сожрут! Но, зато, все время до этого момента он проживет свободным демократическим животным.

— Да откуда такие только появляются? Один исчезнет, так на его место двое-трое других уже ломятся.

— Слетаются, как мотыльки, на огонь демократии. Вам этого не понять.

— Больше на мух ваши мотыльки похожи. И вовсе не огонь их приманивает, — Крот повернулся к дверям и скомандовал, — Выходим. Кстати, вы не знаете, где ваш сосед, Волк? — повернул он голову, уже собираясь переступить порог.

— Как где? Где обычно, — зевнула Лягушка, устраиваясь поудобнее в кресле, — С Лисой и Зайцем режется в карты.

Крот закрыл плотно дверь и покачал головой:

— Тут все ясно, двигаемся дальше.

— Комнаты Лисы и Зайца этажом выше, — напомнила Мышь.

Если и было чем гордиться во внутреннем убранстве дома, то в первую очередь — лестницей. Широкой с отделанными мрамором ступенями и перилами. Глядя на нее у Крота зародилось подозрение, что ранее дом был чьим-то особняком, экспроприированным в смутное время и каким-то неведомым путем оказавшейся во владении Мыши. Его стены дышали стариной, высокие потолки дарили ощущение простора и наполненностью воздухом. Здесь хотелось ходить расправив плечи, выпрямив спину и гордо задрав голову, не боясь обтереться об стену или стукнуться о перекрытие.

— Шеф, вам не кажется странным, что Лиса и Заяц живут на одном этаже? — вернула Крота в реальность Дюймовочка.

— В двух смежных комнатах, — уточнила Мышь, — Для семейных. Это две комнаты, соединенные внутренней дверью. Знаете, когда хочется побыть вроде как наедине, но в любой момент вместе.

— Простите? — Крот резко остановился, — Так Заяц и Лиса что, муж и жена?

— Разумеется. Разве я вам не сказала? Ой, совсем плохая стала… — расстроилась Мышь, и, понизив голос, добавила, — Злые языки поговаривают, что причина брака — лубяная избушка Зайца. А это вам не какой-то ледяной замок за елочным кольцом, а самое что ни на есть экологически чистое элитное жилье, да еще в престижном районе нашего леса!

— Постойте-постойте, так это какой Заяц? Который Косой, что-ли?

— Он самый.

— А кто это? — подала голос Дюймовочка.

— Видный бизнесмен в строительном бизнесе. Сумел существенно оптимизировать расходы за счет привезенных в наш лес сусликов. В виду того, что миграционное законодательство у нас, мягко говоря, не