– Фира?

– Да, – буркнула девчонка и отчаяннозакашляла.

Все понятно, теперь у нее бронхит, зато онаперестанет жаловаться на сердце и гастрит.

– Арина беспокоит. Моя…

– О-о-о, – перебила меняФира, – опять вы!

– Ну да, – слегка растерявшись ототкровенного хамства, ответила я. – А что? Я так вам надоела?

– До смерти, – сообщила Фира, –хватит трезвонить! Вы всех уже до обморока довели.

На какое-то мгновение я оцепенела, но потом,собрав всю волю в кулак, прошептала:

– Хотите сказать, что моя книга…

– Послушайте, – перебила меняФира, – в «Марко» подобрались одни мямли, неспособные сообщить человекуправду. Но я, слава богу, другая. Вы абсолютно бесталанный человек, прекратитешляться по коридорам издательства, вам просто не могут сказать: «Оставьте нас впокое». Рукопись ужасна, в ней…

Я отбросила трубку, как ядовитую змею.Странно, но слез не было. Наверное, потому, что я давно ожидала подобнойотповеди, считая, что занимаю чужое место: Виоле Таракановой лучше было неначинать писать детективы, Арина Виолова тихо скончалась, над ее могилой непрозвучал салют и не стали рыдать толпы фанатов. Следовало признать: стезяпрозаика не для меня.

Не успела в душе утихнуть буря, как раздалсязвонок, я осторожно взяла трубку и, приготовившись к очередным неприятностям,спросила:

– Кто там?

– Сто грамм и огурчик, – ответилРемизов, хихикая. – Ну ты даешь! Кто же так разговаривает?

– Ты позвонил мне, чтобы преподать урокведения беседы по телефону? – обозлилась я.

– Экая ты злая, – вздохнулСлавка, – ясно теперь, почему Олег разводиться надумал. Я-то, дурак, решилтебя успокоить, сказать: «Не переживай, Вилка, Олег пока у меня, Новый годвстретим вместе». Ну не хочет он тебя видеть, ничего, потом помиритесь. А тыкак собака: гав-гав. Нет бы подумать головой: кому ты нужна с таким характером?Писательница, блин.

Я снова отшвырнула телефон, похоже, годзаканчивается просто замечательно, разводом. И потом, Славка ошибся, я большене писательница, а так, не пришей кобыле хвост. И что делать?

Главное, не зарыдать! Слезы потоком хлынули пощекам, я побежала в ванную и больше часа ревела, облокотившись на рукомойник.Потом, кое-как успокоившись, уставилась в зеркало, обозрела распухший нос,глаза-щелочки и попыталась начать мыслить. Что делать? Ясно одно, Томочке поканичего сообщать не надо, подруга расстроится, и все празднование Нового годапойдет насмарку. Ладно, про ситуацию в издательстве Томуся узнает не сразу, впринципе я могу полгода помалкивать о том, что мне дали от ворот поворот, нокак объяснить отсутствие 31 декабря за праздничным столом Олега? Сказать:«Куприн заболел»?

Томуська всплеснет руками и ринется лечитьего. Наврать: «Олега оставили дежурить на работе»? Семен моментально начнетзвонить другу на мобильник, желая принести свои соболезнования. Куда ни кинь –везде клин.

Я вернулась в спальню, рухнула на кровать и вту же минуту опять вскочила, потому что на тумбочке начал возмущаться телефон.Взяв в очередной раз трубку, я прошептала:

– Слушаю.

– Вилка, – послышался голосТамарочки, – что поделываешь?

Собрав все отпущенные мне господомартистические способности, я с фальшивой радостью заявила:

– Сижу в полной тишине, дописываюрукопись.

– Не скучаешь?

– Нет, что ты.

– Все в порядке?

– Абсолютно!

– Ну-ну, – протянула подруга.

– Почему ты интересуешься моимнастроением? – насторожилась я.

В голову внезапно пришло простое соображение:вдруг Олег позвонил Семену и сообщил о предстоящем разводе?

– Понимаешь, – смущенно забубнилаТомуська, – тут такая штука…

– Какая? – встрепенулась я. –Говори!

– Ты не обидишься?

– Нет. Что произошло?

Тамарочка заговорила. Чем дольше она излагалановости, тем яснее я понимала: наконец-то мне повезло.

В доме отдыха Сеня неожиданно наткнулся насвоего давнишнего приятеля Петра. Теперь Петя владелец крупного турагентства,богатый, но одинокий человек, ни жены, ни детей, ни близких друзей у него нет.Увидав Сеню, Петя обрадовался до потери пульса и тут же предложил встретитьНовый год вместе, на Кипре. Он решил подарить семье вновь обретенного приятеляпутешествие.

– Мы отказывались как могли, –лепетала Томуся, – но он такой прилипчивый, прямо пластырь. Сегодняприволок билеты, а когда Сеня сказал, что мы хотели праздновать Новый год вПодмосковье с родственниками, заявил: «Ладно, значит, я тебе не нужен. Хорошо,прощайте, пойду повешусь!» В общем, Сеня сейчас у этого идиота в номере сидит,а я не знаю, как поступить!

– Езжайте на Кипр! – заорала я.

– А вы?

– Встретим праздник вдвоем!

– Правда?

– Точно! Давно мечтали об этом, –самозабвенно врала я, убеждая подругу. – Кипр – это классно, Кристя будетв восторге.

Итак, большая половина нашей семьи улетела вЛарнаку, я осталась одна, от Олега на следующий день не было ни слуху ни духу.Сам он не звонил, а я тоже решила проявить твердость характера. В конце концов,я не сделала ничего плохого, стала жертвой мошенников и вместо сочувствия иутешения услышала от супруга вопль: «Развод!»

Из издательства тоже не было вестей, похоже, в«Марко» поставили крест на писательнице Арине Виоловой. По всем статьямвыходило, что я оказалась в пролете, как муха в самолете.Надо использоватьдвухнедельное отсутствие домашних, чтобы найти работу, я категорически не умеюсидеть на чужой шее.

Жизнь полосатая, извините за банальность, ноэто чистая правда. Проснувшись утром, я подумала, что плакать не о чем, сбегалак метро, купила газету бесплатных объявлений, вырезала из нее купон и,старательно написав: «Опытный преподаватель немецкого языка. Недорого. Езжу влюбой конец Москвы», хотела вновь нестись на проспект, чтобы бросить конверт впочтовый ящик, но потом передумала и решила сначала выпить кофе, а затем личноотвезти объявление в редакцию и попросить, чтобы его побыстрей опубликовали.