Тем же самолетом, вместе с врачом из Валь-де-Граса и его убийственной новостью, привезли десять номеров «Экспресса» и «Париматч», которые месяц будут ходить по рукам, и французские сыры, немного перезревшие или слегка недозревшие, которые с большой помпой будут съедены в столовой отеля.

У бассейна обсуждаются две важные темы. Белые изучают перечень сыров и записываются в списки желающих. Ради дегустации традиционного буфета французских сыров приедут даже из парка горилл, расположенного на границе с Заиром, и сам посол лично отрежет первый ломтик. За столами, занятыми руандийцами, в основном тутси либо хуту из рядов оппозиции вполголоса говорят о болезни президента как о достоверном факте, обсуждают возможную дату смерти и преемника. Андре, который распространяет презервативы от одной канадской неправительственной организации и потому считается экспертом по СПИДУ, что-то лихорадочно подсчитывает. По слухам, президент спит со своей секретаршей последние три года. Если он делал это регулярно, при том что муж секретарши уже болел СПИДом, и боги благоволят нам, президент Жювеналь[7]продержится никак не больше года. Бурные аплодисменты. Не аплодирует только Лео, хуту, называющий себя умеренным, чтобы иметь возможность спать с сестрой Рафаэля. Лео - журналист телевидения, которое до сих пор не создано - как раз этим и должен был заниматься Валькур. Лео - не умеренный, просто у него встает при виде Иммакюле[8]. Лео, хоть он и с севера, родины президента, недавно стал членом СДП, партии южных регионов Руанды. В баре у бассейна этот смелый поступок поразил многих посетителей, вот Лео и распушил перья. Стоит уточнить, что за перспективу раздеть Иммакюле последний трус обзавелся бы убеждениями. Но Лео к тому же тутси по матери. В надвигающейся буре Лео судорожно ищет тот лагерь, который спасет его скромную персону и позволит осуществить мечту - стать журналистом в Канаде. Руандийцы - люди двуличные. Они жонглируют скрытностью и двусмысленностью с пугающей ловкостью. Лео - воплощенная карикатура всего этого. Он олицетворение абсолютной раздвоенности. Отец - хуту, мать - тутси. Тело - тутси, сердце хуту. Член СДП и автор речей Леона, экстремистского идеолога хуту, называемого Чистильщиком или Львом Мстителем[9]. Говорит как житель холма, а одевается в 6-м округе Парижа[10]. Кожа - черного, мечты - белого. К счастью, думает Валькур, лишь презрение и отвращение испытывает Иммакюле к Лео, который заваливает ее цветами и шоколадом.

Обычно Валькур подсаживается к своим руандийским друзьям, но только не сегодня вечером.

У Жантий такой печальный вид, что он не может двинуться с места. Глупая выходка парижского руандийца взбесила его. Впрочем, в последнее время его порядком утомили фанатичные разговоры друзей, а еще больше их напыщенная, приукрашенная, претенциозная и зачастую старомодная речь. Они не говорят, а заявляют, декламируют, и, разумеется, не стихи, а слоганы и пресс-релизы. Предсказывают массовые убийства с уверенностью синоптиков, а о СПИДе, пожирающем страну, рассуждают с видом пророков Апокалипсиса. Валькур прекрасно знает, что такое массовые убийства, преступления и СПИД, просто иногда ему хочется поговорить о цветах, задницах или хорошей кухне. Он слышит заявление Рафаэля: «Мы приближаемся к концу времен, пожираемые двумя раковыми опухолями ненавистью и СПИДом. Возможно, мы последнее поколение на этой земле…» Валькур затыкает уши.

Появляется посол Канады и, ни с кем не здороваясь, усаживается за ближайший к стойке столик. На Люсьене по-прежнему майка с надписью «Call mе Bwana». Лизетта ворчит - никак не придет в себя после того, как у нее украли сумку для гольфа. Тут есть отчего загрустить: она единственная левша среди всех членов гольф-клуба Кигали - неприглядное клубное поле находится в небольшой долине, над которой возвышаются роскошные виллы приближенных к власти, надменное здание Национального совета по развитию, резиденции послов и Бельгийский клуб. В этой дерьмовой стране, которая вызывает у Лизетты отвращение, гольф - единственное развлечение и единственный цивилизованный вид деятельности. Когда у тебя за спиной семнадцать лет продвижения по карьерной лестнице, назначение в Кигали равносильно увольнению, однако порой попадаются такие, кто не желает с этим мириться, предпочитая обманывать себя, закрывая на все глаза. Посольство - всего лишь филиал, зависимый от Киншасы, еще менее пригодного для жизни города, но когда не умеешь ничего, кроме как искусно и вежливо лгать, лучше уж жить в Кигали, чем сидеть на министерских телефонах в Оттаве. Страдание Лизетты окружено роскошью.

Смех за столиком Рафаэля внезапно смолкает. Появляются три шурина президента в компании заместителя директора отеля, бельгийца по национальности, и пяти военных из президентской гвардии. У бассейна аншлаг. Бывший министр юстиции, не успев как следует обсохнуть, устремляется к ним, но его столик на солнце, а господа желают сидеть в тени. Однако все подходящие столики заняты белыми или приятелями Рафаэля, а уж эти-то точно не двинутся с места. Деликатная ситуация для зама, но неожиданно его выручает сам директор, который случайно проходил мимо и попросил пересесть свою жену и ее родителей, чтобы освободить место для трех столпов Аказу[11].

Теперь Канада в полном составе. Подошел и командующий силами ООН. Словно хамелеон, он идеально олицетворяет и свою страну, и своего нанимателя, как хозяева, обожающие своих питомцев, со временем перенимают их походку и поведение. Невзрачный, скромный, немногословный и наивный, как сама Канада, скрупулезный, законопослушный чиновник, образцовый бюрократ с ангельской внешностью, как и вся эта штуковина под названием ООН. Его представление о мире - аэропорты, престижные гостиницы Женевы, Брюсселя и Нью-Йорка, центры стратегических исследований. О войне - картинки по Си-Эн-Эн. Он прочитал несколько книг, руководил учениями и захватил несколько стран на бумаге. Наконец, об Африке: он имеет некоторое представление о цвете этого континента, о его запахах, к которым никак не может привыкнуть, пытается извести их, проворно управляясь дезодорантом «квебекская сосна» и брызгаясь «Брютом», одеколоном, который в почете у солдат и полицейских. Борода приказчика и печальный взгляд, но, с другой стороны, генерал-майор - честный человек и благочестивый католик. Явная набожность диктатора и его семьи, их частые походы к епископам трогают его в высшей степени. Какие хорошие люди! А некоторые их излишества должно скорее списать на пресловутые африканские пережитки прошлого, чем на неутолимую жажду наживы и кровавую жестокость, которую злобно приписывают им все эти надменные тутси, делающие вид, что ратуют за демократию, хотя сами только и стремятся к тому, чтобы насадить новую диктатуру. Архиепископ округа Кабгайи однажды потратил целое утро, объясняя все это командарму после торжественной мессы, на которой тот присутствовал в компании своего нового личного секретаря, молодого и вежливого человека, обучавшегося в Квебеке и обладающего одним бесценным достоинством - статусом племянника президента. На обратном пути Фирмен, так звали племянника, подтвердил рассуждения монсеньора, правда, совсем позабыл сказать генерал-майору, что пухленький представитель Его Святейшества Польского был личным духовником семьи Хабьяримана и членом руководящего комитета правящей партии.