Как человек долга, генерал-майор не имеет предрассудков. Нельзя сказать, что он недоволен своим пребыванием в Центральной Африке. Его могли бы отправить в Сомали или Боснию. А здесь хоть и не мир, но уж точно не война, несмотря на регулярные стычки на границе с Угандой. Это как отправиться в командировку на Кипр. На самом деле генерал-майор расценивает свое назначение как полтора года заслуженного отдыха вдали от бесконечных бумажек и ооновских реверансов. Нью-Йорк попросил его максимально строго исполнять мандат. На тот случай, если бы он вознамерился проявить отвагу, ему предоставили небольшой отряд «голубых касок». Так что генерал-майор уже порядком подзабыл, что силы ООН должны не только следить за соблюдением мирных договоров, но и поддерживать порядок в столице.

Разрывается граната. Достаточно далеко, чтобы побеспокоить посетителей бассейна. Лишь генерал-майор подскакивает и проливает суп на униформу. Он еще не привык к миру, который ежедневно убивает. Озабоченно оглядываясь вокруг, мокрый от пота, он смотрит, не заметил ли кто его нервозности. Успокаивается и снова принимается за суп с черной фасолью.

Три женщины только что погрузились в воду, следом за ними разом ныряют двенадцать французских воронов. Иногда вороны превращаются в крокодилов.

Валькур закрывает блокнот. С некоторых пор ему больше нет дела до сюрреалистической пьесы, что ежедневно разыгрывается у бассейна. Интрига шита белыми нитками, поведение персонажей предсказуемо, как в телесериалах. А может, уже пора уезжать отсюда? Когда-то он хотел уехать из Канады. Так и вышло. Но сегодня вечером у него такое впечатление, будто он в аквариуме плавает по кругу. Валькур заказывает Жантий еще одно пиво, бедняжка до сих пор ходит с опущенной головой, хотя парижский руандиец уже ушел.

Когда 10 апреля в Монреале, где уже начали праздновать приход весны, выпало сорок пять сантиметров снега, Бернар Валькур не знал о Руанде ничего, кроме ее географического положения и того, что между двумя этносами - хуту, к которым принадлежит большинство жителей страны, и тутси, составлявшими приблизительно пятнадцать процентов населения, - назревала гражданская война. Посетив коллоквиум по развитию и состоянию демократии в странах Африки, он заглянул в бар пропустить пару кружек пива. А вдруг снег кончится, пока он будет пить пиво, - тогда можно будет пойти домой пешком. К тому же он не торопился - никто его там не ждал. С тех пор как дочь покинула отчий дом, как это делают все влюбленные девушки, с тех пор как кот Пиф, названный так потому, что он был братом кошки по кличке Паф, сдох, как и его сестра, просто от глупой старости, квартира напоминала Бернару лишь о его одиночестве. Впрочем, здесь побывало несколько хорошеньких женщин; некоторые даже снимали бюстгальтер и оставались на ночь, завтракали с ним, но утренний тест ни одна из них не прошла. За последние пять лет, с тех пор как умерла его жена, он познал лишь одну страсть, безумную, всепоглощающую, великолепную любовь, столь бурную, что Валькур даже не знал, как с ней жить. Разлука питает страсть. Он еще не достиг того состояния абсолютной свободы, чтобы преодолеть страх неизвестности и воспарить. Что до работы режиссером на Радио Канады, он все чаще и чаще относился к ней как к монотонной обязанности, набившей оскомину рутине.

К нему подошел высокий элегантный мужчина, промямлил несколько банальностей об африканских СМИ и представился.

– Клод Сэн-Лоран, директор отдела развития демократии Канадского агентства по международному развитию. Могу я присесть?

Чиновник заказал два пива и принялся объяснять ему, что Канада хоть и играет далеко не ведущую роль на мировой арене, но все же оказывает влияние на некоторые страны и может помочь им определиться с будущим, особенно в области демократизации. Как, например, в случае с Руандой. Канадское правительство совместно с другими партнерами согласилось профинансировать развитие телевидения, чьей первоочередной задачей станет просвещение, в частности в сфере здравоохранения и борьбы со СПИДом.

– Начнем с гигиены, с передач о профилактике, режиме питания, потом информация пойдет в народ, ведь именно на информации и взращивается демократия и терпимость.

«Bullshit»[12], - подумал Валькур.

– Вы бы хотели стать одним из директоров телевидения?

Ни секунды не думая Валькур кивнул головой в знак согласия.

Он отдал свою мебель Обществу Святого Венсана де Поля[13], картины - дочери, продал квартиру и библиотеку, из которой оставил только «Эссе» Камю и полное собрание сочинений Поля Элюара из серии «Плеяда»[14]. Спустя два месяца он уже пил «Примус» у бортика бассейна в самом центре Кигали. И вот уже почти два года он жил в этом пестром безумном городе. Теперь он не очень-то верил в осуществление телевизионного проекта. Правительство то и дело находило причины для переноса его торжественного открытия. История повторялась раз за разом: всем передачам выносился один приговор: «Недостаточно подчеркнута роль правительства». А когда пропагандистскими трюками удавалось удовлетворить правительство, начинали хмуриться страны доноры - Канада, Швейцария, Германия. Телевидение и Валькур зашли в тупик. Интерес у Бернара вызывало лишь одно: он ужаснулся, обнаружив, что более трети взрослого населения Кигали ВИЧ-инфицированных. Правительство опровергало собственные статистические данные. Больные СПИДом жили в позоре, стыде и лжи, скрывая свой недуг. Лишь единицы пытались противостоять этой напасти, и, как ни парадоксально, то были священники и монахини. Сестры из Лак-Сэн-Жана[15], Квебека и Боса[16]общались с проститутками, рассказывая им о пользе презерватива. У священников и монахов карманы раздувались от пластиковых пакетиков, которые они распространяли под пристальным взглядом папы, чье фото висело в их кабинетах. Не торопясь - в конце недели, в праздничные дни, когда можно было достать камеру, не привлекая всеобщего внимания, - Валькур снимал документальный фильм о СПИДе и его героях, набожных и грешных.

С первого дня своего пребывания в Кигали Валькур был покорен утопающими в садах холмами и туманом, что, медленно струясь, обволакивает долины. А еще его будоражила мысль о брошенном ему вызове - наконец-то он будет полезен, сможет изменить ход событий. И он подумал: «Начинается моя настоящая жизнь».

А жизнь Жантий? Когда же начинается ее настоящая жизнь?

История Жантий, которая, потупив взор, все еще вытирает украдкой слезы, пока бармен сверлит ее вожделеющим взглядом, имеет два начала.