Ковер на полу был весьма потерт, и это не единственная вещь в большом доме викторианского стиля, которая требовала замены. Иногда такие проблемы не давали ей спать по ночам. После смерти родителей пять лет назад адвокаты сразу же предложили Еве выставить дом на продажу.

Но как она могла лишить своего тринадцатилетнего брата дома, в котором он вырос? Он потерял родителей, и если бы они переехали в другой дом, ему пришлось бы сменить и школу. Она знала, что после уплаты долгов денег для покупки дома в том же районе не останется. Их родители обладали многими восхитительными качествами, но не отличались практичностью. Ева твердо решила: что бы ни случилось, Ник не должен пострадать.

Когда она высказала свою идею адвокатам, они посмотрели на нее с сочувствием и неодобрением.

— Неосуществимо, — сказали они.

Но адвокаты ошиблись. Вскоре Тео снял у них комнату. И дело пошло. За несколькими исключениями, им везло на людей, которые снимали две другие комнаты.

Сейчас у них жила женщина-библиотекарь, одновременно служившая присяжным заседателем, и аспирант. А Тео, которого Ева и Ник знали с детства, воспринимался ими как член семьи.

Когда Тео только переехал в этот дом, злые языки изредка разносили сплетни: мол, девушка еще слишком молода и неопытна, а Тео далеко не старик… Но даже тогда сплетни были скорее исключением, чем правилом. Теперь они исчезли совсем. Ева думала, что, возможно, обитатели дома заполнят нишу в жизни Тео, нишу, которую, по воле рока, больше не заполняли его жена и дети.

Старый дом поглощал уйму денег, но они продолжали бороться. Нику удалось выиграть престижную стипендию в университете.

— Сделай с ними что-нибудь безрассудное, Ева, — посоветовал Ник, предложив эти деньги сестре.

— Безрассудное, — сказала она, с отвращением глядя на свое отражение в зеркале.

Нет уж! Это был последний раз, когда она позволила своему брату подбить ее на что-то подобное!

— Я спланировал все с военной точностью, Ева. Все пройдет отлично, — Ник искусно играл на ее мягкосердечности. И все-таки планы Ника сорвались.

Она винила себя за то, что ею так легко манипулировали. Вообще-то, если бы не несчастный Дэниел, сказавший: «Она не обязана это делать, Ник», она бы вышла из игры. Стаскивая с себя платье, она чувствовала себя униженной, как никогда в жизни.

«Дядя Дрю… — думала она, кипя от злости, — неудивительно, что бедняга Дэниел не мог доверить свои проблемы такой бессердечной скотине, как он».

При одной только мысли о ледяном взгляде голубых глаз Ева снова почувствовала себя виноватой. Она яростно потерла руки и вздрогнула. «Нет, — твердо сказала она себе. — Не я, а он должен считать себя виноватым. Если бы мистер Совершенство не был так занят своим собственным Я, он заметил бы, как страдает его племянник».

Сейчас, конечно, она могла подобрать несколько фраз, которые поставили бы этого хвастуна на место. Но что она пролепетала тогда? «Это совсем не то, о чем вы подумали, мистер Каммингс».

— До сих пор не могу поверить, что я так сказала, — вслух произнесла Ева.

Тео оторвался от кипящей кастрюли, в которую добавлял специи.

— Весь дом провонял твоим карри.

— Карри, — оскорблено повторил высокий мужчина. — Этим словом вряд ли можно описать изысканный набор специй в моем произведении искусства.

— Ну хорошо. Весь дом провонял твоим произведением искусства. — Она выдвинула один из стульев, которые стояли вокруг длинного стола в центре кухни, и плюхнулась на него.

— Не хочешь рассказать обо всем дяде Тео? — предложил он, с сожалением отрываясь от своего произведения.

— О чем?

— Шутки в сторону, Ева, — жестко сказал он.

Она пожала плечами и подперла руками подбородок.

— Я еще ни разу не чувствовала себя настолько униженной! — призналась она. — Все это по вине Ника.

— Вероятно, — согласился ее собеседник. — Ты почувствуешь облегчение, если все расскажешь.

Будучи очень тактичным человеком, он не засмеялся, выслушав рассказ Евы.

— Я так и знала. Ты считаешь, что я вела себя глупо — Она подняла голову и откинула упавшую на щеку прядь темных волос.

— Я считаю, — успокоил он ее, — что вы не все продумали.

— Ну я же не могла отказаться, правда? — умоляющим голосом сказала она — Бедняга Дэниел прошел через ад в школе, а ведь он такой ранимый. — Она не могла думать об этом бледном, жалком создании, не испытывая материнской боли.

— Так это та девочка, пожирательница мужских сердец, пустила по школе слух о том, что он голубой? — (Ева кивнула) — Но он не…

— Голубой? Конечно нет. Бедняга просто впал в оцепенение. Не все же в семнадцать лет такие, как Ник. — Ник не страдал робостью при общении с противоположным полом.

— Вы запланировали, что Ник привезет с собой нескольких человек, способных разнести сплетни об увиденном: Дэниел в объятиях взрослой красивой женщины — мечта всех юношей. И на следующее утро он проснулся бы знаменитым.

— Знаю. Мы плохо подобрали актеров. — Ева массировала виски, желая умерить головную боль.

— Вообще-то, это довольно умная мысль, — с восхищением размышлял Тео.

Ева бросила на своего жильца неодобрительный взгляд.

— Умная мысль! Извини, если я не оценила ее по достоинству. Интересно, как бы ты ее оценил, если бы этот отвратительный мужчина поливал тебя бранью и угрозами. Ты знаешь, как он назвал меня? — спросила она дрожащим от обиды голосом. — Маленькой хищной проституткой, которая охотится за неопытными мальчиками. — Даже с закрытыми глазами она продолжала видеть презрительный блеск удивительно голубых глаз.

— Ой!

— И это все, что ты можешь сказать?

— Я думаю, тот парень испытал шок, застав своего племянника в объятиях… — Тео вдруг остановился и смущенно улыбнулся ей. — Эта одежда сделала тебя красавицей. Конечно, не проституткой, ты же понимаешь, — поспешно добавил он, — просто…

— Он точно решил, что я проститутка! — Ее грудь вздымалась от негодования. — Ты зря мне льстишь.

— Неужели ты ничего не объяснила? А разве Дэниел не мог все уладить?

— У меня не было никакой возможности. Я и слова не успела вставить. Плюс ко всему, — резко продолжила Ева, — Ник со своей компанией приехал через полминуты после появления Дрю Каммингса. Это был просто цирк. Ну а что касается Дэниела, он, наверное, думает, что его дядя не обязан считаться с чувствами других людей, — фыркнула она от отвращения.

Когда Дрю Каммингс вошел в комнату, Ева с ужасом подумала, что его племянник вот-вот потеряет сознание. Она почти завидовала ему — в тот момент потеря сознания казалась ей довольно привлекательной перспективой.

— Я уверена, что он развивает в Дэниеле преклонение перед созданным им культом героя, — с презрением добавила она — Позволять мальчишке думать, что его родной дядя нечто среднее между Джеймсом Бондом и матерью Терезой, — это тешить собственное Я. У него непоколебимое чувство собственного превосходства.