— Да уж, в этом мне не слишком повезло — сухо согласился Дрю Каммингс. Можно подумать, что кто-то открыл сайт в Интернете, полностью посвященный его особе! Он решил еще раз поговорить с Дэном.

Глаза Евы округлились от ужаса, когда с ее языка соскочили слова:

— О, мне так жаль. Я правда не хотела этого говорить, просто я увидела вас, а все… — Она остановилась и состроила гримасу. — Это не мое дело. — Дядя Дрю — отвергнутый возлюбленный! Она себе даже представить не могла, чтобы его бросили у алтаря.

— Охотно верю, но замечу, что вы продолжаете вмешиваться в мою жизнь. Не извиняйтесь. Вижу, теперь я для вас — главная тема. Большинство людей умеют скрывать свое любопытство, а вы, черт возьми, лезете напролом и при этом наслаждаетесь собой. — Дрю выскользнул из машины и захлопнул за собой дверцу.

— Я бы ни при каких условиях не назвала разговор с вами приятным, — резко отпарировала она, на минуту забыв, что разговаривает с предметом жалости.

Свободный итальянский костюм и рубашка из джерси, несколько верхних пуговиц которой были расстегнуты, придавали ему небрежно-элегантный вид. Еве вдруг пришла в голову мысль, что, должно быть, он и Шарлотта Холл были великолепной парой. По отдельности они являлись ветреными героями бесконечных любовных приключений, а вместе могли заставить завидовать им целый свет.

— Вы застали меня врасплох, — обвинила его она.

— Простите, — сказал он ироническим тоном, заставив ее покраснеть.

— При обычных условиях я не была бы так жестока.

— Вы решили, что для меня надо сделать исключение? Я тронут.

— Я не получаю удовольствия от несчастий других, — надменно добавила она.

— Что, совсем ни капельки? — поддразнил он ее. Она сердито покачала головой, а он засмеялся.

— Должно быть, вы очень необычный человек, Ева Гордон, потому что у большинства людей такая новость, как отвергнутый жених, вызывает сострадание.

— Погрузившись в жалость к себе, вы провоцируете и других на те же чувства. — Ева вздрогнула и посмотрела на него, испытывая угрызения совести. — Какую ужасную вещь я сказала, — вдруг добавила она. — Мне действительно очень жаль. То, что с вами случилось, — это страшно для любого человека. Но, думаю, вы давно справились с этим, — сказала она утешительным тоном. — Вы бы не оказались сейчас здесь, если бы не переступили через это. — «Я болтаю и не могу остановиться», — подумала она, отчаянно пытаясь приструнить свой язык прежде, чем с него слетит нечто ужасное. «Более ужасное», — мысленно поправила она себя.

— Вам бы стало еще хуже, если бы я сказал, что есть некоторые вещи, через которые мужчина не может переступить? — спросил он, с интересом наблюдая за тщетными попытками Евы успокоить его оскорбленные чувства. Несмотря на мимолетное проявление жалости к себе, которое он ненавидел, он понял, что гордится собой.

Ева подозрительно посмотрела на него, когда он принял театральную позу: положил руку туда, где у остальных людей находится сердце. «Интересно, это блеф? — думала она. — Или, может быть, под завесой дерзости скрывались его истинные чувства?» На первый взгляд он не производил впечатления человека, перенесшего серьезную психологическую травму, но об этом нельзя было говорить с полной уверенностью — ведь Тео тоже не вел себя как мужчина с разбитым сердцем. Ева резко выдохнула и увидела, как теплый воздух мгновенно превратился в белое облачко. Она приняла разумное решение прекратить попытки искупления своих грехов перед этим человеком.

— Ну что ж, в таком случае вы, вероятно, будете очень счастливы: она разводится.

Дрю бросил на нее несчастный взгляд, насмешливая искорка исчезла из его глаз.

— Лотти? — Он с надеждой ухватился за эту ниточку, его темные брови соединились в прямую линию.

«Лотти. Шарлотта… должно быть, это один и тот же человек». Ева удивилась. Выходит дело, она лучше осведомлена, чем он.

— Неужели вы не знали? Разве не поэтому вы приехали сюда?

— Я приехал на ланч со старыми друзьями семьи. А откуда вы знаете об этом?

— Сама Шарлотта ничего не говорила мне, а вот ее мама…

— Вы хотите сказать мне, что Лотти сейчас здесь? — спросил он. Несмотря на его умение держать себя в руках, краска медленно исчезала с его лица.

За несколько минут в нем все перевернулось. Он уже не был таким холодным и уверенным, как раньше. Ева должна была бы почувствовать радость, злобную и низкую, оттого, что она наконец-то сбила с него спесь. Но почему-то его уязвимость не сделала ее более счастливой, и даже наоборот, ее настроение ухудшилось.

— Она ждет, чтобы заключить вас в свои объятия, — угрюмо сообщила она. Некоторые женщины не понимают, где они теряют, а где находят. — Хочу предупредить ваш вопрос: она ничего не сказала про объятия, но у меня создалось впечатление, что все будет именно так. Посмотрите фактам в лицо, во всем этом есть какой-то план.

— Проклятие! — выругался он, бросив беглый взгляд в направлении старого дома эпохи Тюдоров. Он коснулся ее плеча. Его голубые глаза испытующе рассматривали ее лицо. — Вы говорите это не для того, чтобы взвинтить меня?

Она возмущенно покачала головой.

— Ну зачем бы мне?..

— Хорошо, хорошо, пожалуйста, помолчите, ладно? Я думаю! — властно приказал он, игнорируя ее возмущение.

Она саркастически прищелкнула каблуками. Увидев, что он продолжает не обращать на нее внимания, она стала топать ногами по замороженной земле и дуть на замерзшие пальцы. И надо же было забыть перчатки в такой день! Сегодня температура так и не поднялась выше нуля. Неужели он считает, что у нее нет более подходящего занятия, чем ждать, когда он наконец-то соизволит убрать свою проклятую машину?

— Послушайте, я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

— Нет, это я хочу, чтобы вы сделали кое-что для меня. Уберите свою машину. Что, уже забыли? — Он, наверное, думал, что вся ее жизнь вращается вокруг него.

— Во-первых, не кричите.

Она подозрительно посмотрела на него.

— А почему бы мне?..

— А во-вторых, сделайте это без слов.

У Евы не оказалось времени на размышления, когда она почувствовала, что ее целуют в слегка приоткрытые губы. Она не закричала, но в конце концов очень сильно ударила его по голени. Вообще-то в этом не было острой необходимости. Он не удерживал ее, а просто наклонился вперед и почти непреднамеренно прикоснулся своими губами к ее губам.

Когда он вновь принял вертикальное положение, она хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная волной на берег. Здоровый румянец исчез с ее щек, а лицо побледнело от гнева, глаза цвета спелого терновника презрительно сверкнули.

Его движения были нарочито замедленными, ленивыми, явно направленными на то, чтобы заставить свою жертву безропотно уступать. Ева решительно отбросила в сторону воспоминания об обжигающем поцелуе.