– Господин адмирал! – внезапно вскричал капитан «Риги», голос его сорвался на фальцет. – Вы только гляньте, что делает Рейс!

Крюйс бросил взгляд на передовой корабль своей эскадры и обомлел. Повинуясь сигналу младшего флагмана, корабля один за другим убирали паруса…

– Измена! – закричал вице-адмирал, потрясая кулаками. – Подлая измена! Шведы меж тем, увеличивая разрыв, уходили все дальше я дальше. Скоро лишь белые пятна парусов на горизонте говорили об их существовании. Неприятель был потерян окончательно…

Теперь вице-адмиралу надлежало подумать об опасении собственных кораблей. Через несколько часов, ценой неимоверных усилий «Ригу» удалось стащить на чистую воду. С «Выборгом» было хуже. Корабль прочие сидел на каменной скале. Трюмы его уже были полны воды, а корпус уже начал разваливаться под напором воли. Но видя иного выхода, Крюйс принял единственно верное в данной ситуации решение. По его распоряжению о «Выборга» свезли людей и артиллерию. После этого линейный корабль был подожжен, эскадра взяла курс на Кронштадт.

Погоня за шведским отрядом, обещавшая быструю и полную победу обернулась тяжелым и обидным поражением.

Вернувшись и доложившись о происшедшем несчастии, Корнелий Крюйс молча отстегнул свою шпагу и положим перед царем. Вслед за ним положили свои шпаги и Шельтинг с Рейсом.

Узнав о случившемся, Петр пришел в ярость.

– Шельмы! – кричал он взбешенный. – Славную викторию в позор постыдный обратили! Бездарно загублен корабль 50-типушечный! Вздернуть сиих негодяев на реи немедля!

Бывшие подле царя Александр Меншиков да Федор Апраксин переглянулись. В гневе Петр был неистов, и перечить ему в такой момент не следовало. Выждав, когда царь немного успокоится, Федор Апраксин все же уговорил его повременить с расправой. Поостыв, Петр распорядился передать дело в суд и отложить рассмотрение дела до закрытия морской кампании на Балтике.

Генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин

Поздней осенью 1713 года корабли российского флота втянулись в Кронштадтскую гавань «чтобы разоружиться до следующей навигации. Команды съехали на берег в казармы. Тогда-то и началась подготовка к суду над флагманами.

Заседание кригсрехта было созвано в морозный январский день 1714 года. Дни зимой коротки, а потому велено было начинать суд еще затемно, чтобы к вечеру успеть с приговором. В адмиралтейской мазанковой башне, что находилась неподалеку от церкви Исаакия Далматского, собрались капитаны российского флота. На скамье подсудимых трое: вице-адмирал Корнелий Крюйс, капитан-командоры Вэйбрант Шельтинг и Авраам Рейс.

День шел за днем, и в ходе разбирательств постепенно вырисовывалась истинная картина происшедшего. Отпали все обвинения в адрес подсудимых по измене. Особенно долго разбирались в этой связи с Рейсом. Но и здесь вскоре стало явно, что никаких изменнических преднамеренностей младший флагман не имея. Разгадка его действий была проста до невероятности. Поднятый Крюйсом на «Риге» сигнал «Курс ведет к опасности», предупреждавший остальные корабли эскадры о находящейся впереди мели, был прочитан Авраамом Рейсом, как сигнал прекращения погони…

Вице-адмирал Корнелий Иванович Крюйс

Дело в том, что Крюйс поднимал сигнальные флаги согласно своду голландскому, англичанин же Рейс читал эти сигналы по своду британскому…

На тридцать девятый день заседаний члены суда удалились на совещание, когда вернулись, судебный канцелярист зачитал итоговый протокол:

– По сентенции представленные суду флагманы в свершенном ими преступном деянии виновны!

Теперь каждый из членов суда должен был определить степень их вины.

Первым поднялся младший из судий капитан-лейтенант Витус Беринг.

Витус Беринг

Бравый моряк был смущен и взволнован:

– Осуждения достойны, однако ж при том следует уповать и на прошлые заслуги! Надлежит оным флагманам понизить ранг и оставить при морской службе!

Следом поднялся царский любимец капитан-командор Александр Меньшиков. Он был продольно краток:

– Смерть!

За тем взял слово генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин:

– Господа, вице-адмирал ничего противу уставу голландскому не учинил, однако, долга своего, как флагман, до конца не исполнил! За сию конфузию надлежит по сему приговорить Корнелиуса Крюйса и Авраамия Рейса к потерянно жизни!

Затем ответствовал вице-адмирал. Несмотря на весь трагизм положения, старый моряк казался совершенно спокойным. Он обратился к Петру:

– В баталиях морских, ваше величестве, счастье и несчастье всегда рядом стоят. Вина ж моя в утерянии корабля «Выборг» и упущении неприятельском несомненна, а потому жизнь свою вверяю всецело в ваши руки.

Сидящие в зале капитаны подавленно молчали. Ведь каждый из них правил на своем корабле по собственному уставу, и случись вперед очередная неувязка им тоже не поздоровится…

Петр меж тем с ответом медлил. Он отрешенно смотрел в замерзшее оконце и барабанил пальцами по стеклу. Мысли его были далеко, Сам уже достаточно опытный моряк, Петр прекрасно понимал, что вина арестованных флагманов весьма спорна. Главная же причина случившейся трагедии была в ином – в отсутствии единого морского устава. Было совершенно очевидно, что подобные случаи могут приключиться и впредь. Конечно, младший флагман Рейс не проявил в той погоне ни малейшего желания сблизиться с неприятелем, но ведь он действовал в рамках устава английского! Царь окинул взглядом притихший зал:

– Флот наш еще дитя малое и многое нам еще предстоит сделать, чтобы стать таким, как быть ему подобает! Мы учимся на ошибках собственных, потому, как времени у нас для долгих мудрствований нет никакого! Мы спустили на воду суда, построили порты и уже научились плавать под парусами. Теперь нам нужен свой добрый морской устав, чтоб господа голландцы и английцы в российском флоте служащие, а равно и сами мореходы русские, плавали по единым для всех параграфам писанным. Писание сего устава есть дело многотрудное и нескорое, однако нужное и вернее!

В зале одобрительно загудели. Капитаны разделяли мысли государя.

Окончательный приговор Петра провинившимся флагманам был достаточно легок. Вице-адмирал Корнелий Крюйс отстранялся от командования флотом и отправлялся на жительстве в Казань. Капитан-командор Шельтинг бил переписан в младшие капитаны с оставлением при корабельной службе, а капитан-командор же Рейс, приговоренный первоначально за упущение неприятеля к смертной казни через расстреляние, был помилован. Его лишили всех чинов и сослали навечно в далекий заснеженный Тобольск.