сделать меня более женственной и раскрепощенной! Вот уж спасибо!

Одергиваю себя. Мама не виновата, она же не знала, что так получится. Никто не знал. Надо сосредоточиться на своем спасении. Прикидываю, успею ли добежать до ванной…

— Ты, блядь, что делаешь в квартире моего отца? — протягивает мужчина, и меня покачивает. Чувство такое, что сейчас потолок на голову обрушится.

— Фарид… ваш отец? — спрашиваю ослабевшим голосом, чувствуя при этом толику облегчения. Это не бандит, не вор домушник, всего лишь отпрыск маминого жениха! Значит… все в порядке?

Вот только судя по тому как смотрит на меня эта глыба мускулов, ни фига подобного!

— Вот значит, как. Блядь, не думал, что он снова… — обрывает фразу. От очередного брошенного на меня взгляда по спине ползет липкий противный озноб. — И давно ты здесь… обитаешь?

— Нет… пару недель. Это важно? — бормочу себе под нос. Черт, надо ему объяснить, что мама и Фарид… что у них все серьезно. Но от того как пристально меня разглядывает этот детина, как презрительно, надменно ведет себя, я окончательно теряюсь. Мечтаю оказаться далеко-далеко отсюда. Вот уж знакомство! Совсем недавно я чуть ли не предъявляла Фариду, что он не желает знакомить нас со своими детьми… Сейчас выражение «бойтесь своих желаний» долбит по голове с такой силой, что явно останется сотрясение мозга. И, пожалуй, это самый невинный финал данной встречи.

— Блядь, тебе лет сколько? — делает несколько шагов, приближаясь. Я испуганно пячусь назад.

— Вы можете разговаривать без мата? Я сейчас переоденусь, и все вам объясню, — пытаюсь говорить разумно.

— Ты мне еще указывать будешь, блядь?

Показное спокойствие мужчины сменяется яростью так быстро, что я не успеваю среагировать. Он в мгновение оказывается рядом, хватает за волосы, сгребая их в кулак.

— Ты сейчас соберешь свои тряпки и свалишь, поняла? У тебя пять минут.

— Отпусти, урод! Что ты себе позволяешь? Я никуда не уйду! — отталкиваю его. Ужасно больно тянет за волосы, на глазах выступают слезы. Размахиваюсь и бью его по лицу, совершенно не соображая, что делаю. В ответ сын Фарида выпускает из кулака мои волосы, но отвешивает мне такую же пощечину. Я лечу на пол.

— Ты больной урод! Твой отец разрешил нам здесь жить! Позвони ему сам, спроси! — выкрикиваю, рыдая. Ужасно обидно, что этот здоровенный детина так ведет себя. Ненависть разгорается внутри ядовитым пламенем. — Мне некуда идти! Я никого не знаю в этом городе! — с трудом поднимаюсь на ноги.

— Мне на это насрать. Ты свалишь, поняла, сука?

Дальнейшие события для меня сливаются в один сплошной кошмар. Меня снова хватают за волосы и тащат к входной двери. А потом… выкидывают на лестничную площадку. Дверь захлопывается.

Замираю в шоке. Не могу поверить, что со мной случилось такое! Без телефона, без денег… на мне даже обуви нет! Тапки с помпонами слетели, когда подонок ударил меня и я упала…

На мне фактически нижнее белье…

Утирая слезы, приваливаюсь к стене возле квартиры. Что мне остается? Постучаться к соседям, просить телефон… или хотя-бы вызвать полицию. Этот парень явно невменяем! Хотя, такую глыбу парнем точно не назовешь. Я не интересовалась какого возраста дети Фарида. Сейчас жалею об одном — что не попросила показать медкарты его отпрысков. Потому что этот — явно невменяем!

Щелкает замок, дверь квартиры, из которой меня так грубо выкинули, открывается. Псих выходит на лестницу с огромным мусорным пакетом. Поворачивает голову, видит меня…

— Ты еще здесь? — помимо этих слов добавляет длинную нецензурную фразу на другом языке, но смысл понятен.

— Куда я пойду в таком виде? — интересуюсь с горечью.

— Куда подальше.

— Я здесь живу! Кто ты такой, чтобы сметь так со мной обращаться?! — выкрикиваю с яростью.

— Тварь продажная, — парень хватает меня за предплечье и тянет к лифту. Я отчаянно сопротивляюсь, но разве возможно с таким справиться?

Меня вталкивают в лифт, мусорный мешок, высотой мне чуть выше талии, кидает рядом. В тесном пространстве, так близко к психу, чувствую, что не могу дышать. Мечтаю исчезнуть, испариться. Как я могла оказаться в такой жуткой ситуации?

Подонок вытаскивает меня из лифта, я спотыкаюсь, перебираю босыми ногами едва поспевая за ним. Он волочет меня ровно как мусорный мешок в соседней руке. Совершенно бесцеремонно.

— Ты совсем больной? Дай мне одеться! Я уйду, ладно! Но мне надо собрать вещи!

— Все твои тряпки здесь, сука. Похоже у вас давно, много всякой херни успел тебе накупить.

— Мне нужен телефон…

Неожиданно останавливается и прижимает меня к стене, возле двери подъезда.

— Слушай внимательно, сука, — до боли стискивает мой подбородок. — Если ты еще хоть раз позвонишь ему…

Перед глазами все плывет, он так сильно прижимает меня своим телом, что едва могу дышать. Ненавижу этого урода! Лучше бы мы никогда не видели этого Фарида, у которого совершенно больные на всю голову родственники! Это же настоящий маньяк! Придушит и даже не заметит! Абсолютный псих!

— Отпусти… — шепчу полузадушенно.

— Ненавижу таких как ты. Готовы свою молодость старику отдать, за побрякушки, за красивые тряпки. Убожество!

— Ты не понимаешь…

— Это, мать твою, точно! Никогда не мог понять. Слушай внимательно. Больше предупреждать не буду. Ты уедешь, не будешь отвечать на его звонки. Даже если умолять будет. Поняла? Иначе…

— Что? Ну? Что ты сделаешь?

— Тебе не понравится.

Большой палец психа вдруг скользит с подбородка к моим губам. Надавливает больно.

— Красивая сука… Сладкая мордашка. Я бы и сам не отказался выебать такую. Только брезгую после отца.

Мне кажется в этот момент я становлюсь с ног до головы красной. Меня бросает в жар от взгляда, которым псих проходится по мне. Палец давит на губы все сильнее. Проталкивается в мой рот.

Отшатываюсь, больно бьюсь затылком о дверной косяк. Замахиваюсь машинально, не отдавая себе отчета. Еще ни разу в своей жизни я не испытывала такую ненависть!

Урод уклоняется и сам отвешивает мне пощечину!

Прижимаю ладонь к лицу. Во рту привкус крови, кажется он мне губу разбил. По щекам текут слезы. Меня выталкивают на улицу. Солнце заливает красивый, огороженный забором двор.

— Запомни, сам я такими как ты брезгую, но если вернешься, у меня есть куча друзей. Которым нравятся шлюхи. Узнаю, что вернулась — по кругу пущу. Поняла?

Сказав это, снова хватает за руку, стискивает так что вскрикиваю. Подонок тащит меня к кованым воротам, выталкивает в калитку, захлопывает ее, перед этим швырнув следом за мной мусорный мешок.

Глава 3

Меня мутит, подхожу к ближайшему дереву, и меня выворачивает.