— Я построю тебе дом твоей мечты, — пообещал ей Джек, когда они обручились. — Вот увидишь, ты научишься любить этот город.

Она любила его. Но не Чикаго.

Его рак — это тоже был сюрприз. Они пережили это, напоминала она себе каждый божий день. Но болезнь изменила их обоих.

Чикаго сам по себе был городом перемен. Он был сожжен дотла в 1871 году. Семьи были разделены раздуваемой ветром стеной огня, которая не оставила после себя ничего, кроме обгорелой древесины и пепла. Люди, потерявшие любимых, печатали отчаянные письма и расклеивали и объявления повсюду, в надежде найти друг друга.

Сара представляла себе Джека и себя самое шагающими сквозь дымящиеся руины, тоже в надежде найти друг друга. Они были беженцами в несчастье другого рода. Выжившими после рака.

Не переднее колесо скользнуло в выбоину. Это вызвано целый фонтан брызг вокруг заляпанного грязью лобового стекла, и она услышала грохот за спиной. Посмотрев в зеркало заднею вида, Сара убедилась, что факс-машина свалилась с заднего сиденья на пол.

— Прекрасно, — пробормотала она. — Просто роскошно.

Она включила «дворники», но грязь только размазывалась по ветровому стеклу. Предупредительный сигнал сообщил: «Пусто».

Движение было ужасным, все двигались на север. Остановившись у третьего светофора, Сара уперлась в рулевое колесо запястьем.

— Я не должна сидеть в пробке, — сказала она себе. — Я работаю на себя. Я, даже может быть, беременна.

Она подумала, что сделала бы Ширил в такой ситуации. Ширил была альтер-эго Сары в ее комиксах «Просто дыши». Более резкая, более уверенная в себе, более тонкая версия ее создания, Ширил была бесстрашной; у нее было ко всему свое отношение и импульсивная натура.

— Что бы сделала Ширил? — вслух спросила Сара. Ответ пришел к ней немедленно: она заказала бы пиццу.

Сама эта мысль была полна такого страстного желания, что она рассмеялась. Может быть, это уже первый признак беременности.

Она съехала на боковую улицу и набрала «пицца» на своем навигаторе. Меньше чем в шести кварталах обнаружилось местечко под названием «У Луиджи». Звучит многообещающе. И выглядит многообещающе, подумала она, подъехав к этому месту несколькими минутами спустя. Красная неоновая вывеска над заведением гласила: «Открыто до полуночи». Там же обнаружилось и еще одно объявление, обещающее лучшую пиццу в Чикаго с 1968 года.

Набросив капюшон своего пальто на голову, Сара двинулась к входу, как вдруг ее осенила блестящая идея. Она купит пиццу, чтобы разделить ее с Джеком. Его встреча, вероятно, уже закончилась, и он, должно быть, проголодался.

Она ослепительно улыбнулась молодому человеку за кассой. На кармашке его рубашки было вышито имя Донни. Он выглядел как хороший мальчик. Вежливый, немного застенчивый, отлично вышколенный.

— Снаружи довольно погано, — заметил Донни.

— Как скажете, — согласилась она. — Движение — просто кошмар, вот почему я поехала в объезд и остановилась здесь.

— Что я могу вам предложить?

— Тонкую пиццу навынос, — сказала она. — Большую. И кока-колу со льдом и… — Она запнулась, думая о том, как вкусно будет отхлебнуть сладкой, как сироп, холодной колы. Или пива, или «Маргариты», если на то пошло. Однако она сопротивлялась искушению. Согласно всем книгам о зачатии, которые она прочла, она должна создать из своего тела храм, свободный от кофеина и алкоголя. Для многих женщин алкоголь является ключевым фактором зачатия, а вовсе не запрещенной субстанцией. Забеременеть означает куда больше удовольствия для людей, которые не читают книг с советами.

— Мадам? — повторил паренек.

Это «мадам» заставило ее почувствовать себя старой.

— Только одну кока-колу, — сказала она. Как раз в эту минуту оплодотворенная яйцеклетка, может быть, превращается в несколько клеток внутри ее. Порция кофеина — плохая идея.

— Наполнение? — спросил паренек.

— Итальянская колбаса, — автоматически сказала она, — и перец. — Она с тоской посмотрела в меню. Черные оливки, донышки артишоков, песто. Она обожала эти соусы, по Джек их не выносил. — Это все.

— Получайте. — Паренек погрузил руки в муку и приступил к работе.

Сара испытала легкий укол сожаления. Она, в конце концов, могла бы заказать черные оливки хотя бы на половину пиццы. Но нет. В особенности когда Джек проходил лечение, он стал исключительно разборчив в еде, и один только вид определенной еды отбивал у него аппетит. Большая часть лечения от рака заключалась в том, чтобы он ел, так что она научилась следить за его аппетитом с таким самоотречением, что позабыла о своих собственных предпочтениях.

Но он больше не болен, напомнила она себе. Закажи чертовы оливки.

Однако она этого не сделала. Врачи не расскажут вам о том, что рак приключается не с одним человеком. Он происходит со всеми вокруг него. Он лишает сна его мать, он посылает его отца каждый вечер подальше от дома, чтобы забрать его братьев и сестер, где бы они ни были. А что он делает с его женой… Она никогда не позволяла себе погружаться в это.

Болезнь Джека полностью изменила ее жизнь. Она забросила свою карьеру, отставила в сторону планы покрасить гостиную и посадить цветы в саду, отложила до времени свое страстное желание иметь ребенка. Все это стало неважным, и она с готовностью согласилась с таким положением. Пока Джек боролся за свою жизнь, она торговалась с Богом. Я буду превосходной женой. Я никогда не поддамся гневу. Я никогда не буду скучать о прежней сексуальной жизни. Я никогда не буду жаловаться. Я больше никогда не захочу пиццу с черными оливками, если от этого ему будет лучше.

Она выполняла свою часть сделки. Она никогда не жаловалась, даже когда была не в настроении, она была сама деликатность. Она ни разу не издала стона жалобы по поводу их сексуальной жизни или отсутствия таковой. Она не съела ни единой оливки. И вскоре лечение Джека подошло к концу, а рентген показал, что все чисто.

Они рыдали, и смеялись, и праздновали, а потом проснулись в один прекрасный день, не зная больше, как быть супругами. Пока он болел, они были солдатами в битве, товарищами, которые борются за жизнь в объятиях друг друга. Когда худшее оказалось позади, они растерялись, не зная, как жить дальше. После того как они выжили — а она не обманывала себя, они оба выжили в этом бедствии, — как снова начать быть нормальными?

Полтора года спустя, вспоминала Сара, они все еще не были уверены. Она покрасила дом и посадила цветы. Она закатала рукава и погрузилась в работу. И они решили попытаться завести ребенка, которого обещали друг другу давным-давно.

И тем не менее теперь для них это был другой мир. Может быть, это было только ее воображение, но Сара чувствовала новую дистанцию между ними. Пока он был болен, бывали дни, когда Джек целиком и полностью зависел от нее. Теперь, когда он в порядке, естественно, что он восстанавливает свою независимость. Ее работой было позволить ему это, прикусить язык вместо того, чтобы сказать, что ей без него одиноко, ей плохо без его прикосновений, без той нежности и интимности, которой они когда-то одаривали друг друга.