Ухватив журнал, он выполз из хогана.

— Ерунда какая. Сейчас четвертый год, а не седьмой… Ну, вчера был две тысячи сто четвертый. А сегодня стал сто седьмой, так что ли?

Телиг похлопал его по плечу:

— Ну конечно же сто седьмой. Твой прототип пробыл здесь эти три года. Теперь вот ты ему на смену прибыл…

— Три года? Три года? Как три года? А я-то что делал эти три года? Ерунда какая-то! Не может этого быть! Я что памяти лишился? Нет! Помню ту даму с котом — убеждал ее не брать в купол это чудовище. У него когти! И буйный нрав, пусть не притворяется мягкой игрушкой! Знаю я их! Процарапает купол, потом начнутся претензии о том, что мелких рыбок хуже стало видно! Не придумал я это! Вот мы с ней говорим, потом я тут вдруг просыпаюсь, в какой-то клетке. Наверняка шуточки Томика… это мы так Томаса зовем… Но, говорю тебе, была эта дама, вредная до невероятия, поверь мне, вредная и с котом…

Вадим так увлекся своим негодованием, что забыл и о пропавших годах, и о том, что оказался на чужой планете. Телиг одобрительно кивал, делал круглые глаза в нужных местах и раздумывал, как бы заткнуть, наконец, этого разошедшегося пришельца.

— Ою-ой-ей-ей, — вдруг взвыла Лиз, та женщина, что посимпатичнее. — Какая прелесть! Ваади просто умничка!

Все тут же отвлеклись от затянувшейся речи Вадима и кинулись разглядывать содержимое пакета.

— Ерунда какая, — хмыкнул Химик. — Хоган такой маленький, что его всякой ерундой забивать?

— Ты не прав, — фыркнула Магда. — Я знаю людей, которые этим подаркам будут рады гораздо больше, чем любым другим.

Лиз тем временем раскладывала на дорожке мягкие игрушки — мишек, зайчиков, тигрят, а то и просто мягкие шарики с забавными рожицами. Утрамбованные в пакет, некоторые из них изрядно помялись, но женщины встряхивали их и любовно раскладывали рядами.

— А можно я этого возьму? — Лиз вытащила из пакета очередную фигурку — толстого пингвина. Черные блестящие глазки-пуговицы, оранжевые пятна на шее и сложенные на животе крылья вызывали умиление.

— Бери… — Вадим деланно равнодушно пожал плечами, хотя пингвин ему тоже понравился.

— Надеюсь, это не чей-нибудь заказ, — мечтательно сказала дама-командирша, которую звали Магдой.

— Нет, вроде такого никто не заказывал, — ответил Химик. — Я вроде все списки с заказами у Ваади видел, мы полночи вычеркивали не слишком важное, иначе бы ему понадобился не один хоган, а три.

Перебирая игрушки, Магда вытянула крошечного голубого львенка и, получив кивок от Вадима, спрятала его в карман.

— Я тогда вот этого возьму, — наклонившись к игрушкам, сообщил Телиг, поднимая небольшой, с кулак размером, улыбающийся колобок.

— Вы словно дети, — вздохнул Химик и выбрал себе зайца, одно ухо которого торчало вверх, а второе беспомощно свесилось.

— Мне тоже можно? — спросил Вадим. И под одобрительный хохот окружающих, взял себе крошечного белого медвежонка размером с брелок. Впрочем, возможно это и был брелок — сзади на шее игрушки была небольшая петелька.

Оставшиеся игрушки они снова сложили в пакет, правда, теперь гораздо аккуратнее.

— Надо бы их использовать в качестве призов за что-нибудь, — сказала Магда. — Если их просто так принесем в лагерь, все же передерутся за них, так что лучше спрятать пока, а потом вручать.

Вадим взглянул на нее и вдруг понял, что она действительно командирша. Лидер, который не просто машет шашкой, а думает о людях и ощущает свою ответственность за них. «Наверное она тут какой-нибудь начальник», — подумал он.

В конце концов ему удалось все-таки окончательно очистить хоган, вытащив кучу рассыпанных по всему полу винтиков, гаек, сверл, каких-то железок и пластинок, которые ссыпали куда придется — в любые сумки, где оставалось хоть чуточку места. Часть доставленных вещей пришлось затаскивать обратно: «Потом унесем, пусть пока тут лежат, главное — не бросать на солнце».

Разгружая, а потом снова заполняя свой хоган, Вадим понял одну странную вещь. Его тело было совершенно здоровым. Даже поврежденное недавно (ну… три года назад, но кто ж в это поверит) плечо совсем не болело. А вот мышц у него словно вовсе не осталось. Тюки, которые он с трудом волочил, легко поднимала даже хрупкая Лиз. По всей видимости, три года на больничной койке (или где он там лежал?) не способствовали развитию мышечной массы. Руки и ноги плохо слушались, согнуться и разогнуться было сложно. Это было неприятно. Привыкший к дальним походам с рюкзаком за спиной, сейчас он чувствовал себя совершенно беспомощным. Какой там рюкзак? Себя бы кое-как переместить!

К его удивлению и облегчению, компания отправилась не в лагерь, находившийся, по словам местных, «всего» в паре километров, а в центр здешней визитницы — в небольшую беседку, стены которой были закрыты светоотражающей пленкой. Внутри, был стол на толстой ножке, вокруг — скамьи. В беседке, нагретой солнцем, было очень жарко, но солнце не так било по глазам. Лиз скатала вверх одну из пленок на западной стороне. Сразу стало чуть прохладнее.

Увидев на столе пищевые контейнеры и термосы, Вадим ощутил приступ голода. Телиг и Магда начали их открывать, через секунду в руках новичка уже оказалась кружка с какой-то кисловатой жидкостью.

— Выпей, хорошо утоляет жажду, — посоветовал Химик, который уже прихлебывал напиток.

Действительно, жажду утолить удалось. Еда вызвала недоумение. Сплошь салаты из неизвестных овощей и непонятных листьев. Осторожно подцепляя вилкой и отправляя в рот то один, то другой ингредиент, Вадим с раздражением понял, что вкусы у этих кусочков были слишком разными: кислыми, пресными, острыми, мятными… и совершенно непривычными.

— Мяса к ним не хватает, — в конце концов фыркнул он. — Или хотя бы хлеба.

— Мяса нет, — печально ответил Телиг под грустные вздохи остальных. — А вот лепешек мы здесь не держим, слишком жарко и они становятся невкусными.

А потом Химик начал рассказ о причудах местной жизни.

Планета Арзюри оказалась очень необычной. Здесь вообще не было животного мира. Никакого. Ни млекопитающих, ни рыб, ни насекомых, ни червей. Только растения, причем крайне агрессивные по отношению ко всему движущемуся, например, человеку или даже брошенному камню.

— Мы думаем, что здесь когда-то случилась война между животным и растительным миром, в котором победили растения. Иначе сложно объяснить, почему они кидаются на все, что движется и крайне ядовиты для живых существ.