– Но оно занято, мама. Занято.

– Только бабушке этого не говори, прошу тебя. Ее удар хватит. – У самой Каролины тоже сдавило сердце. Джеймс Ван Ален был для Эмили совершенно неподходящей партией, так же, как в пору юности самой Каролины для нее оказался неподходящей партией Хорас Уэллсби. Мать Каролины запретила ей встречаться с ним, и разговор на том был окончен. Каролина не выразила протеста, не потребовала объяснений. Пойти против воли матери было сродни преступлению. Но Эмили не была столь покорна. Каролина вполне допускала, что та начнет украдкой бегать на свидания к Ван Алену и тайком писать ему любовные письма. Она не хотела ставить дочь в такое положение, когда Эмили будет вынуждена лгать. В принципе, было бы лучше, если бы Эмили вовсе не увлекалась Ван Аленом.

– Ох, Эмили, – вздохнула Каролина. Джеймс Ван Ален был вдовцом. Ему бы впору оплакивать жену, скончавшуюся меньше года назад, а не женщину другую обхаживать. Она хотела сказать дочери, что он человек не самого благородного происхождения. Что Ван Ален-старший, даром что бригадный генерал, вложил немалые деньги в строительство Иллинойской центральной железной дороги и недоплачивал рабочим. Что Джеймс Ван Ален слыл всеобщим посмешищем, поскольку, проучившись год в Оксфорде, по возвращении в Штаты стал имитировать британский акцент и носить монокль с простым стеклом вместо линзы.

Ей многое хотелось сказать дочери, но она взяла Эмили за руку, усадила ее на кровать и сама села рядом.

– Девочка моя родная, не спеши. Джеймс Ван Ален не единственный мужчина на свете. Есть много других, поверь мне.

– Да, но он замечательный. Интересный, образованный, добрый.

– Ты недооцениваешь себя, Эмили. Тебе даны красота и хорошее воспитание. Ты можешь выбрать любого достойного джентльмена.

– Но мне нужен он.

– Это ты сейчас так думаешь. Но на приеме будут несколько славных холостяков. Я пригласила их специально для тебя.

– Лучше познакомь их с Хелен и Шарлоттой.

– Для твоих сестер я пригласила других джентльменов.

– А как же Кэрри? Ей уже пятнадцать. Она достаточно взрослая, чтобы иметь поклонников.

Каролина встала и приподняла лицо Эмили за подбородок, заставляя дочь смотреть ей в глаза.

– Сейчас меня больше заботит твоя судьба. Я готова пригласить твоего мистера Ван Алена при условии, что ты не позволишь ему монополизировать все твое время.

Эмили собралась было сказать что-то еще, но ее перебил Хейд, дворецкий Каролины. Он сообщил, что госпожу желает видеть мистер Уорд Макаллистер.

– Мама, мы с тобой можем договорить после ухода мистера Макаллистера?

– Прости, Эмили, но Джеймс Ван Ален не будет сидеть с нами за одним столом. Это исключено.

Эмили наморщила лоб, ее губы слегка задрожали. Она была на грани слез, но плакать в присутствии Каролины не осмеливалась. Та, по примеру своей матери, дочерей воспитывала сильными личностями, не одобряя никаких проявлений слабости. Эмили метнулась прочь от матери, бормоча:

– …ты не понимаешь…

Каролина пригладила на себе платье. Со своей болью и обидой дочери она разберется позже. Она умела отрешиться от семейных неурядиц, когда того требовали обстоятельства. Некоторые, ошибочно интерпретируя эту черту ее характера, считали Каролину холодной черствой женщиной, хотя на самом деле речь шла о способности в нужный момент собраться и привести в порядок свои мысли. И вот она уже снова та самая миссис Астор, в которой нуждалось общество. Следуя за Хейдом, Каролина спустилась по парадной лестнице. Ступала она, как обычно, медленно, словно несла на плечах груз наследия своих голландских предков.

Уорд Макаллистер, маленький плотный мужчина с заметно выпирающим брюшком и слегка неухоженной козлиной бородкой, ждал ее в гостиной. Несмотря на свою карликовую наружность, Уорд Макаллистер каким-то образом завоевал репутацию законодателя светских манер и этикета, знатока вин, изысканной кухни и организации приема гостей. Вместе с Каролиной он создал элитарное светское общество, которым они вдвоем заправляли столь же эффективно, как Асторы-мужчины своей империей недвижимости.

С Уордом Каролина познакомилась много лет назад, когда он был адвокатом. Причем не самым успешным. В ту пору он недавно вернулся из поездки по Англии и Франции и жаждал внедрить в Америке все, что узнал об этикете и новых веяниях в Старом Свете. На одном из приемов под открытым небом, в Ньюпорте, Каролина заметила, как молодой Уорд выливает напиток из бокала на клумбу хозяйки.

– Вам не нравится шампанское или вы просто помогаете садовнику? – полюбопытствовала она.

– Вообще-то, первое. Если уж подавать шампанское, то никак не дешевое. – В его лице отразился притворный ужас, что заставило ее рассмеяться.

– Позвольте напомнить, – сказала Каролина, зная, что сам он не имеет возможности шиковать, – не все располагают средствами на дорогое шампанское.

– Значит, нужно эти средства изыскать. – Он шутливо вытаращил глаза, покручивая кончик уса.

Спустя годы Уорд Макаллистер так и поступил – изыскал средства, – женившись на богатой женщине. К несчастью, вскоре после свадьбы болезнь приковала его супругу к постели, и Уорду пришлось самостоятельно барахтаться в море светских развлечений. Уильям к Уорду особой симпатии никогда не питал и нередко насмехался над ним, называя его извращенцем.

– Сидит с вами клушками целыми днями, обсуждая сервировку столов и танцевальные па.

– Прошу прощения за вторжение, – начал Уорд, вставая с кресла с тростью в руке, – возникла кризисная ситуация.

– Вот как? – Каролина уловила намек на радостное возбуждение в его полнящемся тревогой голосе. Ее друг, она знала, больше всего на свете любил находиться в эпицентре светских перипетий.

– Мэйми Фиш устраивает рыбный пикник.

– Вечно эта Фиш возникает не вовремя, – отмахнулась Каролина. Мэйми Фиш была из нуворишей, и Каролина глубоко презирала и ее саму, и ей подобных.

– Да будет вам известно, – Уорд тяжело дышал, отчего его жилет трещал по швам – пуговицы вот-вот отлетят, – что она намеренно назначила пикник на тот вечер, на который намечен ваш прием, да-да.

– Да что вы? – Каролина даже обрадовалась этому пустяковому препятствию. Необходимость поработать над чем-то, что-то подкорректировать всегда заставляла ее мобилизоваться. Пусть она не могла ничего поделать относительного самого последнего увлечения ее мужа или негодного вкуса Эмили в выборе мужчин, но она по-прежнему задавала тон в обществе и не допустит, чтобы миссис Стайвезант Фиш перешла ей дорогу.

– Все только и говорят что о пикнике Мэйми. Да-да, – добавил Уорд, повторив свою любимую раззадоривавшую фразу.

– В самом деле? – Каролина прошла через комнату и принялась выравнивать один из цветков каллы в синей вазе из дельфтского фаянса, сильно наклонившийся влево. Ей это не давало покоя с той самой минуты, едва она ступила в гостиную.

– Говорят, у нее будет играть камерный оркестр!

– Хмм. – Рука Каролины застыла на стебле. – Всего лишь камерный? – Она снова опустила цветок в вазу. – Мы пригласим симфонический.

– Симфонический оркестр? – Левая бровь Уорда взлетела вверх.

Каролина дернула за шнурок сонетки, вызывая своего личного секретаря Марию де Бариль. Та появилась в ту же секунду, словно ждала под дверью. Миниатюрная брюнетка с оливковой кожей, она всегда украшала шею затейливыми бусами.

– Мария, нужно внести кое-какие изменения в организацию нашего приема.

– Слушаю вас, мадам. – Секретарь достала ручку и маленький кожаный блокнот, приготовившись записывать.

– Свяжись с Музыкальной академией.