— В спальню я сейчас редко захожу: тяжелые воспоминания. Все больше в гостиной и на кухне.

«Тяжелые воспоминания»… До чего же меня раздражают все эти красивые выражения! Прямо восемнадцатый век какой-то: «После трапезы я чуточку всплакнула, а потом отправилась почивать, пробудилась от нелицеприятных сновидений, но через неопределенное время Морфей вновь смежил мои веки»… Бр-р!

Прошли мы в конце концов в гостиную. Славная комната. Уютная. Обставлена современной мебелью — кто его знает в каком стиле. Кресла очень мягкие, и в одном из них я немедленно «потопла».

Алла Викторовна предложила сначала кофе, но тут же спросила:

— Или, может быть, чай?

— Кофе, пожалуйста. Благодарю.

Хозяйка принесла растворимый. Терпеть его не могу. Но что делать… Пей, Танечка, пей, сама выбрала.

— Вы спрашивайте, не стесняйтесь. Я отвечу на любой вопрос, даже…

Даже на какой? Конечно, ответишь. У меня все разговаривают. А стесняться, милая моя, Татьяна Александровна Иванова перестала лет этак… в общем — много назад. Ну что ж, пора бы переходить к делу.

— Алла Викторовна, расскажите, пожалуйста, о вашем муже.

Аллочка поморгала и выдавила из себя пару слезинок, уткнулась прехорошеньким напудренным носиком в кружевной платочек. Тушь у нее, наверное, водостойкая.

— Леня — чудесный человек. Замечательный. Редкой души человек. Вы знаете, он очень-очень добрый, он такой…

Ее понесло. Пришлось слушать. Нет, пожалуй, своего благоверного она укокошила не сама. Ну это если считать, что Серегин мертв, а не сбежал из дома куда глаза глядят. Преступники, как правило, невольно сбиваются на «был»: «был чудесным человеком», «был добрым» и все такое прочее. А может, эта дама просто хорошо следит за своей речью?

— В молодости… то есть в юности Леня являл собой пример необычайной красоты. Он и сейчас хорош собой. Знаете, такой высокий, статный… А еще он очень умный. Ах, какая у него голова!

Пожалуй, Аполлон — в джинсах или без таковых — тоже отсутствует. Но все равно эту версию следует проверить.

— Алла Викторовна…

— Леня считает с поразительной скоростью, как вычислительная машина.

— Алла Викторовна…

— А раньше…

Надо же, как увлеклась! Как же ее остановить-то?

— Позвольте, я вас перебью.

— Да?

— Меня интересует, как вы познакомились с Леонидом Павловичем. Ведь он, если не ошибаюсь, намного старше вас.

— На семнадцать лет. Ну и что? Подумаешь — разница в возрасте! Ведь главное — как человек к тебе относится, правда? Леня меня бережет. И всегда так было. Знаете, когда мы совсем близко познакомились…

Интересно, что значит «совсем близко»?

— …мне было двадцать лет, Лене — тридцать семь. Представьте себе: рослый, стройный шатен, виски немного тронула седина, но ведь этот так называемый недостаток только украшает мужчин.

И с каких это пор седина является недостатком? А если уж заговорили о «мужских украшениях», то таковыми, по-моему, являются шрамы.

— …Знаете, такое прекрасное, мужественное лицо.

Простите, сударыня, но в моем сознании слова «прекрасный» и «мужественный» меж собой никак не сочетаются. Поэтому лицо вашего мужа в молодости я представить себе не могу.

— А у меня всегда была внешность фотомодели…

Скромна, однако.

— …ноги «от ушей», натуральные роскошные волосы, тонкая талия… ну и все остальное на месте, — Аллочка смущенно опустила глазки. — Я, знаете, всегда любила роскошь, респектабельных мужчин… Умела заигрывать с ними, не подавая никаких надежд…

Поразительная скромность. Слов нет.

— Леня… ну, тогда еще он был для меня Леонидом Павловичем… сразу мне понравился, с первого взгляда.

Понятно. Серегин входил в число «респектабельных мужчин». Квартирка-то небось его? Аллочка завлекла мужика, очаровала, а тот как честный человек на ней женился. А потом она его — с Аполлоном… Ох, дался мне этот Аполлон! Однако Кире-то, поди, Аллочка ничего подобного не рассказывала. И кочетковские уши наверняка избежали участи выслушивать данные откровения. А мне вот приходится сидеть тут с умным видом и головой кивать в знак согласия.

— Я, как и сейчас, работала тогда секретарем директора в нашей фирме.

— В фирме «Горностай»? — на всякий случай уточнила я.

— Ну да. Так вот, Леня… Леонид Павлович часто наведывался к шефу, и мы, естественно, ну… как бы это сказать…

— Неизбежно полюбили друг друга, — подсказала я.

— Нет, не так. Мы… сталкивались, что ли, по нескольку раз в день. Я, конечно, Лене сразу понравилась… Но, знаете, я нравилась всему мужскому персоналу нашей фирмы, поэтому не придавала таким обстоятельствам особого значения.

Ну и выражения у вас, мадам. Каким обстоятельствам?

— Леонид Павлович все ходил вокруг да около. Буквально, имею в виду. Но на работе всюду люди, и, конечно, поговорить о личном мой будущий муж не мог. К сожалению, не имелось таких возможностей.

— Понимаю.

— Да и случая подходящего не было. Нас свела презентация в Доме моделей. Мы оказались за одним столиком. Ну, естественно, весь вечер провели вместе, потом Леня поехал меня провожать…

В общем, как я понимаю, дело благополучно закончилось свадьбой.

— Но вы, пожалуйста, чего-нибудь не подумайте…

Простите, сударыня, что именно я должна «не подумать»?

— …он только проводил — и все.

А мне-то какое дело?

— Но с этого самого вечера у нас начался бурный роман, приведший в конце концов к законной регистрации брака.

Ну я же говорю — дело благополучно закончилось свадьбой.

— Знаете, ведь наша с Леней… в смысле, с Леонидом Павловичем, наша с ним совместная жизнь, она не первая для моего мужа.

Господи, эта мадам когда-нибудь начнет высказывать свои мысли по-человечески? Конечно, прошу прощения, не мне делать ей замечания… но должна же я хотя бы чуточку понимать смысл того, что она изволит излагать. А то ведь приходится в буквальном смысле слова мысленно переводить ее речи. Например, в данном случае госпожа Серегина сообщила, что ее любимый Ленечка женился во второй раз. Так мне показалось, во всяком случае.

— …потому что первая Ленина жена отказалась ехать в город…

Наверное, я задумалась — прослушала. Но ничего существенного, кажется, не пропустила.

— …она сослалась на то, что в большом городе задыхается и жить здесь не может. В общем, Леня уехал один, а его первая жена осталась где-то в районе.

В каком-нибудь, думаю, тихом, спокойном городке… или в деревеньке, где ночью на небе зажигаются мириады звезд, а чистый воздух хочется пить…