Но если раньше «более мудрая раса» захватывала территории с помощью стеклянных бус и ружей, то сегодня она делает это благодаря экологической «повестке».

Природоохранная деятельность исходит из объективной дилеммы: с одной стороны, человек по самой своей сущности неизбежно будет изменять природу в процессе практического преобразования реальной действительности, а с другой — для существования человека необходимо сохранение ее основных свойств.

Окружающая среда крайне изменчива, и универсальные, единые для всех стран и групп людей, принципы экологической деятельности невозможны. Для России, с ее огромными и разнообразными территориями, особенно сложно выработать универсальные экологические правила прямого действия, поэтому не должно быть места «экологической» истерии или «зеленому» экстремизму.

Тем не менее не прекращаются попытки международных экологических организаций навязать нам западные лекала экологического modus operandi.

В России «боевые экологи» продвигают политику деиндустриализации, сдерживания экономического развития России, депопуляции Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока, разжигания социальных конфликтов и межнациональной розни.

Конечно, в нашей стране с охраной окружающей среды не все обстоит гладко. Экологи у нас есть, и их немало, но доминирующую их часть представляют «боевые экологи». Они гиперактивны в публичном пространстве и представляют собой своего рода религиозный орден борющихся и обличающих. Есть версия, что эти экоактивисты — носители не выстраданных, а вычитанных (или подсмотренных на «Ютубе») идеалов. «Вычитанные (или подсмотренные на ютубе) моральные качества, — замечает известный публицист Виктор Мараховский, — вообще куда современней выстраданных. Их обладателем можно стать просто путем зачитывания соответствующей шахады»[12].

Экологическая присяга в версии Мараховского звучит примерно так: «Безоговорочно принимаю все ценности экологии и противников глобального потепления. Обязуюсь всемерно с искренней ненавистью осуждать нарушителей ее высоких принципов!» Всё. «С осуждением у них трудностей не бывает… С ненавистью тоже — но ненависть не бывает вычитанной, она всегда базируется на личном опыте». В силу крайней ограниченности личного опыта «их ненависть всегда несет тяжелые фрейдистские черты. Поэтому она: а) выборочна и б) имеет облик инфантилизма, неподвластного взрослению (сами боевые гуманисты называют это принципиальностью)»[13]. Они любят славу, шумиху и деньги, источником которых рассматривают благотворительные акции; они организуют сети и фонды, ходят по потенциальным меценатам и устраивают модные мероприятия в пользу природы.

Отличительной чертой настоящего отечественного боевого эколога является ненависть к экологической политике: в первую очередь, своего собственного государства, во вторую — союзников своего государства и лишь в третью, угаснув до простого неодобрения, — к экологической политике противников своей страны, причем этим противникам боевые экологи всегда пытаются найти оправдание (тут же обнаруживая понимание их причин, мотивов и исторических обстоятельств, которое начисто смывается экологическим пафосом, когда они начинают судить собственное государство). Причины такой странной солидарности вполне очевидны. Противники своей страны (любые) действительно рассматриваются боевыми экологами как «свои» — ведь сами они противостоят тому же государству. В «экологическом сообществе» не принято стесняться зарубежного финансирования — оно воспринимается как нечто само собой разумеющееся[14].

Боевые экологи «любят повторять, что им „стыдно“ за действия своего государства — однако в данном случае речь, безусловно, идет не о стыде. Стыд есть чувство глубоко дискомфортное, в то время как „стыд за свое государство“» экологов явно воодушевляет. «Если говорить прямо, — поясняет Мараховский, — то их „стыд“ — всего лишь злорадство, исполняемое на благородных щах»[15].

15 марта 2019 года вошел в историю благополучной и зажиточной Новой Зеландии как один из самых темных дней.

Во время пятничной молитвы в 13:40 по местному времени в мечети Аль-Нур в тихом городке Крайстчерч раздались выстрелы. В прихожан стрелял 28-летний неонацист, австралиец Брентон Таррант, который вел трансляцию происходящего на «Фейсбуке». Спустя двадцать минут он продолжил расстрел в Линвудском мусульманском центре. Всего в результате кровавой бойни погиб пятьдесят один человек, было ранено сорок девять.

За несколько минут до своего преступления Таррант разослал «манифест», в котором признавал себя «экофашистом». «Окружающую среду разрушает перенаселение. Не мы, европейцы, перенаселяем мир, а захватчики. Убивайте захватчиков, боритесь с перенаселением и тем самым спасайте окружающую среду», — писал «крайстчерчский стрелок».

Издание Vice[16] объясняет: «Экофашизм» — это идеология, которая переживает возрождение в крайне правых кругах и возлагает вину за разрушение окружающей среды на перенаселение, иммиграцию и развитие промышленности[17].

Многим может показаться странным само сочетание экологии и фашизма в одном слове, ведь с фашизмом связаны самые темные страницы новейшей истории человечества, а вот экология воспринимается как что-то светлое и жизнеутверждающее.