Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все бросились врассыпную.
Только Кислый Батон и Харчо остались на месте. Они стояли на лодке на задних лапах и, тревожно поводя носами, следили за движением торпеды, которая неумолимо приближалась. Непонятно было, откуда она взялась.
— Если она взорвётся, от нашей лодки не останется даже щепок, — тихо пискнул Харчо.
— А от нас?!
— А от нас — даже косточек!!!
— А-а-а! — закричали они вместе.
Но бежать было уже поздно: странная торпеда была уже так близко, что на ней можно было разглядеть веточку с зелёным листиком. А на конце торпеды, откуда летел фонтан брызг, виднелось что-то маленькое, темное, сжавшееся в комочек. Но это «что-то» совсем не походило на мотор. У него были усики, маленький нос-кнопка, прижатые к голове уши и закрытые крепко-накрепко глазки.
— Это не торпеда! — успел выкрикнуть Харчо, и в тот же миг бревно — а это было именно бревно — врезалось в лодку.
Послышался ужасный треск. От сотрясения оба разбойника скатились в воду. Затем что-то стремительно перелетело через лодку и шлепнулось на песок. После этого наступила тишина.
«Комочек жвачки» был ещё и с лапками, которые смешно растянулись на песке в разные стороны. И ещё у него было что-то широкое и плоское как доска, которое торчало у него сзади — на том самом месте, где у нормальной крысы хвост.
Странный зверёк лежал неподвижно, будто мокрая тряпочка. Крысы окружили малюсенького незнакомца плотным кольцом и, тычась в него своими любопытными острыми мордами, засудачили наперебой:
— Посмотрите только, какое жалкое существо!
— И какое мокрое!
— Настоящая гадость!
— И откуда берутся такие заморыши?
— С реки, откуда! Я своими глазами видела, как оно перелетело через лодку и шлёпнулось прямо здесь.
— А мне показалось, оно с неба упало.
— Сам ты с неба упал!
— А что это там такое у него?
— Где?
— Да вон, торчит между лап.
— Хвост…
— Хвост? Таких хвостов не бывает!
— Нет, хвост: просто ему бревном его переехало…
— Вот бедняжка! Наверно, ему больно…
— Ещё бы. Тебе бы так хвост переехало!
Гневный писк, долетевший со стороны реки, прервал их болтовню:
— Заглохните, идиоты! Быстро все сюда!
У воды стоял мокрый Харчо. Рядом с ним на песке неподвижно лежал Кислый Батон. Он не дышал. Харчо только что вытащил его на берег.
— Наш вожак погиб, он утонул, — сказал Харчо. — Теперь я главный!
Крысы окружили утопленника и с интересом стали его рассматривать.
— Гляди, как у него живот раздуло, — воскликнул Одноухий. — Видать много воды наглотался!
— И пасть раскрыта, — сказала Брынза, жена Харчо. — А я и не знала, что у Кислого Батона почти все зубы дырявые.
— Он был стар, — ответил Харчо. — Молодая крыса не тонет. Ну, чего уставились? Делайте волокушу и тащите его в Красную Яму. Две молодые крысы тут же побежали за ивовыми ветками для волокуши. Когда кто-нибудь из шайки умирал, его укладывали на волокушу и тащили к Красной Яме — крысиному кладбищу. Там мертвого сородича сбрасывали на дно и оставляли на растерзание воронам. Крысы не чтили память своих предков.
После того, как с бывшим вожаком разделались, как полагается, снова вспомнили про необычного зверька, свалившегося к ним словно с неба.
— И эта вот гадкая, мокрая, сопливая тряпочка убила Кислого Батона? — с удивлением спросил Харчо, наклонившись к зверьку и обнюхав его с головы до кончика хвоста.
— Да, это он убил, я точно видел, — подтвердил Одноухий.
— Добавляй всегда «сыр», — неожиданно рявкнул Харчо, щёлкнув на него зубами. — Я теперь ваш вожак!
— Куда добавлять какой сыр? — удивился Одноухий.
Харчо подскочил к нему и, за непонятливость, укусил.
— В конце слов добавляй, дубина! Если ты говоришь: «Это он убил», то добавляй — «сыр». Понял?
— Понял! — Одноухий вытянул хвост стрункой. — А почему надо «сыр» добавлять?
— Дурак, так надо! Так всегда вожаку говорят, из уважения. Ясно?
— Ясно, сыр!
— Вот, теперь правильно. — Харчо довольно осклабился.
— А что с этим делать? — спросила Брынза, махнув хвостом на зверька. Заметив недовольство нового вожака, она с вызовом бросила: — Я никогда не буду говорить тебе «сыр», даже если ты загрызёшь меня до смерти. Я твоя жена!
Харчо щёлкнул зубами, но не стал с ней спорить.
— Его надо бросить в Красную Яму, — сказал он и укусил зверька за кончик хвоста.
Странный зверёк жалобно пискнул.
— Этот зверёныш сидел на бревне и лупил по воде вот этой своей лопатой, — сказал Харчо. — Поэтому бревно и неслось, как торпеда!
— Он ещё жив, зачем бросать его в Красную Яму? — сказала Брынза.
— Тогда надо сначала убить его, а потом бросить в Красную Яму, — ответил вожак.
— Но он же совсем крошечный! — вмешалась жена Одноухого, которую за пышные белые усы все звали Сметанкой. — Сыр! — поспешно добавила она, увидев, как зло сверкнули зубы вожака.
— Да, он совсем ещё малыш, — сказала Брынза. — Я не стану его убивать.
— В самом деле, сыр! — воскликнул Одноухий. — Разве мы, благородные крысы, должны убивать детей, сыр?
— Но этот ваш «малыш» продырявил нашу лодку! Смотрите!
Все по очереди забрались на лодку и посмотрели на здоровенную дыру в её боку, в том месте, куда ударило бревно. Дыра была очень некрасивой, и волны плескались всего в трёх носах от её края, вот-вот готовые ворваться в трюмы с провизией. А чуть в стороне у берега покачивалось само бревно.
— И посмотрите на бревно, — продолжал Харчо. — Видите, оно специально заточено на конце! Этот ваш сладкий ребёночек хорошо подготовился, чтобы напасть на нас!
Крысы злобно заклацали челюстями. Конец бревна и правда был заострён.
На нем даже были видны следы от зубов.
— Вот мы сейчас поглядим, чья это работа, — сказал вожаки, подскочив к лежавшему на животе зверьку, перевернул его на спину.
Серые разбойники вновь окружили его плотным кольцом. Они увидели круглую смешную мордочку с зажмуренными глазками. Из-под верхней губы зверька торчал острый, очень страшного вида зуб. Зуб был кривой и блестел на солнце, как настоящий железный нож.