из окна тёплого помещения с кофейно- фортепианным шлейфом по всему периметру. Слишком приятное удовольствие: просто наблюдать. За другими, за собой. За тем, как скачут мысли от стены к стене, упруго ударяясь о поверхности.

Вдруг эти мысленные шарики упали ко дну сознания, полностью утихая. Внимание сфокусировалось на очередном прохожем в темном пальто. Его невозможно было не заметить: среди унылой серости он отличался живостью движений, свежей наружностью.

Его темный облик ярким пятном передвигался по туманному полю, ставшему для меня абсолютно безлюдным. Я подумала, что из этого мог бы получиться красивый кадр. Сделав всего одно фото, я закуталась в волосы, вдыхая древесный аромат. Фотография получилась идеальной: уличный Петербург: морозный и чужой. Такой, каким я его запомню.

– Я видел, как Вы меня сфотографировали, – вздрагиваю от неожиданного вырывания из внутреннего мира во внешний.

– …,– не могу сказать ни слова, просто пялюсь на молодого человека, чьи широкие плечи запечатлены на экране моего телефона.

– Извините, здесь не видно лица. Я не думала, что это проблема. Мне показалось, что это удачный кадр,– я протягиваю ему телефон.

Он смотрит на экран и улыбается.

В итоге он попросил меня переслать ему это фото, мы разговорились и провели целый час в компании друг друга.

Ему нужно было уходить и жить свою Санкт-Петербургскую жизнь, а я осталась наедине с чужим городом, открывшим мне ещё одну свою главу под названием «загадочный господин в чёрном».

XI

Сквер возле собора. Мы обсуждаем все и ничего – лёгкость наших слов контрастирует с сильным ветром и злостью во взглядах прохожих.

– В итоге, как тебе Питер?

– Мне кажется, я влюбилась в него окончательно и бесповоротно.

Он улыбается, а перед моими глазами всплывает образ другого. Я вмиг оказываюсь снова на той оживленной улице, где последний раз увидела его лицо. Эта картина начинает болеть внутри меня, сея тревогу и необъяснимый страх. «Последняя фраза была адресована Питеру или ему?». Я погружаюсь в эти раздумья, отдаляясь от своего товарища на тысячи ментальных километров. Я уже не здесь, не с ним. Я никогда не была и не буду с ним. Я – только там, где Он. Тот, другой человек. Чужой человек. Есть песня Земфиры «Злой человек, но твой человек». Так вот, у меня все наоборот.

Прошло несколько размеренных часов. Я уже не смогла расстаться с образом в голове, и во всем видела болезненное напоминание, что внешний мир не соответствует внутреннему. Этот контраст давил на сердце, оставляя красные вмятины.

Я вернулась в отель.

Устало легла на кровать и уставилась в экран. Внезапность нового сообщения тут же взбодрила. Я резко приподнялась и разблокировала телефон. Он ответил на мою историю с таинственным незнакомцем: «Знаю это место в Питере ». Сознание умолкло в страхе. Что мне ответить, как быть? Шлейф нового города, открытых возможностей, одиночества и свободы окутывал номер гостиницы. Я уже просто не знала, что делаю.

XII

Наше свидание прошло в морозной сухости и остроте городских улиц. Мы много молчали, оба наслаждаясь сладостью свежего воздуха. Мне было приятно от ощущения, что я иду вот так просто рядом с человеком, которого понимаю так, как саму себя. Возможно, я сама себя понимаю хуже.

Это была наша первая встреча спустя 5 лет. Но я совсем не ощущала разницы. Все тот же голос, те же шутки, тот же взгляд. И от каждой его черты – тепло, прямиком в мое тревожное сердце. Оно успокоило меня, словно я оказалась не с давним далеким товарищем, а на любимой долгожданной родине.

Не совсем понятно, что будет дальше. Как я смогу расстаться? Как смогу пережить то, что для него эта встреча – повод скоротать будний вечер? Для меня – это просто смысл существования.

Его высокий рост и внутреннее спокойствие придавали ему какую-то неосязаемую, неявную силу. Я невольно смотрела на него снизу-вверх, но мне было почему-то приятно от этого чувства.

Я мечтала, чтобы он обволакивал меня как длинная речка. Мне хотелось всегда дышать этим чистым ветром. Глаза заключали в себе медитативную мудрость и в то же время веселость. Я подумала: «Все интересные люди противоречивы по своей натуре».

Наша тёплая прогулка подходила к концу. (Да, мне нравится словосочетание «прогулка подходила»).

Я не хотела расставаться в этой неопределенности, поэтому спросила, встретимся ли мы ещё. Его глаза смотрели прямо и равнодушно. Морозный ветер обвивал его плечи, еле-заметно покалывал скулы. Я всматривалась в это бледное чистое лицо и не могла вспомнить ни одно произведение искусства, которое бы затмило его своей могучестью. Вдруг стало непреодолимо холодно, захотелось сжалиться над самой собой и разреветься. Отчего? Я сама не могла это определить. Просто – от его значимости.

– Не знаю. Приезжай,– тепло улыбается мне он.

Мягкий солнечный отблеск на его лице полностью дополнил моё представление об идеальности. Весь он, как произведение искусства.

Так и прошло несколько часов для нас. Я видела в нем сосредоточение всего положительного опыта, который мне довелось пережить. Вся та информация, которая наполняла меня светом, направилась на его силуэт этим тонким лучом.

Где-то вдалеке уже рисовался нежный образ нашего будущего: оно могло быть прекрасно. Мы могли бы носить строгие костюмы по понедельникам и спортивные – по воскресеньям, ходить вместе за кофе и круассанами в пекарню за углом; стоять на набережной, вдыхая свежесть нового утра. Смотреть друг на друга и вперёд мечтательными глазами, полными любви.

Оно где-то там, за горизонтом. Слишком призрачно, чтобы я осталась здесь, с тобой. Поэтому я ухожу, меня уносят старые обязательства. Ты – это все, что у меня на самом деле было и когда-либо будет.

Не беспокойся: я превращу нашу историю в красивый роман.

XIII

Ставлю точку и закрываю документ. Наброски о призрачном господине в чёрном пальто готовы. Что делать с ними? Фантазии не хватило на рыцарские достижения, кровавые войны огромных держав. Только на плаксивый роман, и то – с натяжкой. Все же, это в любом случае новый мир букв, в котором мой персонаж будет жить. Это самое главное. Движение (моих пальцев по клавиатуре) – жизнь.

XIV

Я держу твою руку сквозь года и эти чудовищные расстояния.

Ты гуляешь по морозной набережной, а я пытаюсь писать диплом вопреки непоседливости дочери. У нас с тобой такие разные жизни теперь, но мы остаёмся все