злых слов. Плод ничего не слышит на таком сроке, но я всё равно поглаживаю место, где сейчас обитает частичка меня.

Я буду любить тебя за двоих.

Обещаю, твердо в этом уверенна.

А Демид…

Демид пусть строит свою жизнь так, как хочет.

Про нашего ребёнка ему знать необязательно.

Я до конца не могу поверить, что муж так просто открестился! Он хотел малыша не меньше меня, постоянно об этом говорил. А теперь так легко отказывается…

В другой ситуации я бы рассказала, обязательно! Люди расходятся, так бывает. И пусть я была уверенна, что Демид станет моим первым и последним мужчиной, но жизнь непредсказуема.

Я всегда твердо верила, что практически каждый заслуживает знать о таком, а после решать – хочет он ребёнка или нет. Отказаться или принять свою кровинку. Но сейчас понимаю, что ни за что не расскажу Демиду.

Он принял своё решение, пусть и не знал, что я на самом деле беременна.

Я механично собираю вещи, даже не запоминаю, что кладу в чемодан. Мы прожили здесь два года, как всё можно уместить в одну сумку? Как можно собрать жизнь за полчаса?

– Чувства, деточка, оставляй за этими стенами, – вспоминаю наставление Серафимы Ивановны.

Она тогда говорила о больнице, где всегда должна быть холодная голова. Но сейчас это помогает как никогда лучше. Чувства – они будут всегда, но поддаваться им можно после того, как выйду из квартиры.

Первый шаг – определить, что мне нужно. Когда стоишь перед операционным столом, не знаешь, как пройдёт операция, готовишься ко всему – берешь скальпель и начинаешь.

Так и сейчас я решаю, что мне нужно на самом деле. Самое важное: документы, деньги, техника. Я намеренно забираю лишь свой кошелек, в котором храню свою зарплату, не трогаю деньги Демида, что лежали в ящике для общего пользования.

Возможно, после я пожалею. Но сейчас не хочу прикасаться ни к чему, что принадлежит мужу. Словно всё вокруг испачкано грязью, а я этого не хочу. Я обманутая жена-идиотка, которая не заметила предательства, но не грязная. И возиться в этом болоте не собираюсь. Делить что-то, устраивать скандалы… Нет, не буду.

Второй шаг – найти проблему и исправить её. Я возвращаюсь в гостиную, игнорируя притихших любовников. Мне лишь нужно забрать свои вещи, больше с ними говорить не буду.

Нельзя унижаться.

Нельзя показывать свою слабость.

Наверное, именно этого они ждали, когда подобным образом рассказывали правду. Моей истерики, реакции…

Кажется совсем не в их характере, но теперь я понимаю, что совсем не знала этих людей. За секунду стали самыми чужими.

Я открываю дверцу стеклянного стеллажа, спиной ощущаю взгляды. Достаю из вазочки запасные ключи от шкафчика в больнице, бросаю в сумку фотоальбом, где снимки моей семьи.

Я забираю самое важное, что просто не могу потерять. Остальное пусть выбрасывает Мариса, раз решила стать хозяйкой в моем доме.

– Это ты оставишь, – Демид чеканит за спиной, в его голосе впервые за сегодняшний вечер проскальзывают эмоции. – Поняла меня?

– Оставлю? – разворачиваюсь к мужу, сжимая в пальцах крохотные синие пинетки. – Ни за что.

Слишком важный подарок, слишком личный и болезненный.

– Ты с ними не уйдешь, Лиза, – Демид поднимается с места, требовательно протягивает мне руку. – Не ты их покупала.

– Ты, да. Но в браке. А всё, что нажито вместе, делится пополам. Разве не так? – я вкладываю один крошечный ботиночек в ладонь мужа, второй крепко сжимаю пальцами. – Будь счастлив, Демид.

Желаю без яда в голосе, хоть муж так гнусно поступил со мной. Нет, пусть живёт себе счастливо и спокойно, главное, чтобы мы больше не пересекались. А я…

Я как-то справлюсь и тоже буду жить дальше.

– Сообщишь потом, когда и как мы будем разводиться, – отворачиваюсь, не в силах смотреть на мужа. Раньше его лицо сияло улыбкой для меня, а теперь встречает оскалом раздражения. – Надеюсь, второй брак с девушкой, которую одобрили твои родители, будет лучше.

– О, не сомневайся в этом. С Марисой всё будет идеально, - летит кинжалом мне в спину. – Она уже беременна. Скоро подарит мне ребёнка, чего не смогла сделать ты за столько лет.

Смогла.

Я смогла забеременеть, милый.

Но это больше не забота Демида.

Мы так хотели ребенка, хотели же! Оба обследовались, оба планировали будущее с детьми. И мне так больно было, когда тест из месяца в месяц показывал одну полоску.

А Мариса так легко и быстро…

Сколько это уже продолжается?

Я сильнее сжимаю пальцы вокруг ручки чемодана, продолжая двигаться вперёд. Мне нужно быстрее уйти отсюда, пока я окончательно не расклеилась. А показывать слабость перед ними – нет, не буду.

Натягиваю пальто, мысленно пытаюсь придумать хоть какую-то ядовитую фразу на прощание. Муж так больно бил словами весь этот вечер, что мне хочется задеть его в ответ.

Но я молчу, не стоит опускаться до их уровня. Хотя правда в том, что я просто никогда не была хороша в этом. Колких фразах, таких, чтобы невинные и лёгкие, а до нутра достали.

Хлопок двери, я оказываюсь в пустом коридоре.

Отрезана от мира, от прежней жизни.

Всё на каком-то автомате: в очередной раз закрыть дверь на общий балкон, чтобы тепло не выходило, вызвать лифт, кивнуть консьержке, дойти арки, где обычно жду такси.

Жадно глотаю холодный воздух, не хватает кислорода. Падаю на лавочку, ощущая сухость во рту. В сумке нахожу бутылку с водой, опустошаю до дна. И жду, когда чертово такси уже приедет.

Мне холодно, растираю ладони и постоянно смотрю в сторону подъезда. Вдруг Демид сейчас появится? Объяснит всё, заберет меня домой. Найдет оправдания своему поступку.

Муж был жестким с подчиненными, с семьей бывало – свое мнение он отстаивал в любой ситуации. Жесткий, но никогда не жестокий. Тем более со мной таким никогда не был.

Прикрываю глаза, воспоминания беспощадным ливнем обрушиваются на меня. Как Демид защищал меня перед его родителями, не одобряющими наш брак. Как успокаивал и стирал мои слёзы, когда я поцарапала его машину. И как крепко прижимал к себе, когда жизнь покрывалась трещинами.

А в итоге…

Я зло вздыхаю, пытаясь узнать через сколько будет такси. Открываю одно приложение, второе – нигде не могу найти моего заказа. Лишь спустя минуту до меня доходит, что я не вызывала машину.

У меня, оказывается, шок.

Понимаю, когда голова начинает хоть как-то работать. Просто сижу на лавочке и