– Ребенок должен рождаться только в любви! – Бабушка вытирала повлажневшие глаза. – Вот как ты. Родители в тебе души не чаяли. Так мало пожили, так мало порадовались…

Бабушка была для Шахова человеком не от мира сего. Он обожал ее, восхищался ее легким характером, понятными ответами на его вопросы. Единственное, чего она не понимала – Дима старался поменьше огорчать человека, любящего его всем сердцем. В этом он не сомневался ни дня, но время шло. Общения с бабушкой уже не хватало для того, чтобы уверенно идти по жизни. Мальчик взрослел, познавал жизнь и пытался определить свое место в ней. Одно он знал наверняка: серого прозябания не будет.

– Твои родители гордились бы тобой, если бы ты… – И Анна Михайловна начинала фантазировать по поводу будущего своего единственного внука.

К сожалению, ни один из вариантов не устраивал Дмитрия. Бабушка не замечала зреющего внутреннего протеста. Она наивно полагала, что ее любимый внук никогда не пойдет против ее воли. Дима думал по-своему. Он рано осознал, что от твердости его характера зависит дорога, по которой ему предстоит или плестись, или идти с гордо поднятой головой. Выбрав последнее, Дмитрий решился на бунт.

Шахов размышлял о том, как сказать бабушке, что он не собирается работать по специальности. Он поступал в институт по инерции: школа, институт, аспирантура, кафедра… Бабушка мечтала о том, как ее талантливый внук дорастет до именитого ученого, с мнением которого будет считаться мировая наука. Никак не меньше. Она видела его перспективным доцентом, седеющим профессором, умудренным жизнью академиком. Фантазии Анны Михайловны простирались на десятилетия вперед. Для начала нужно было поступить в институт.

Не желая огорчать бабушку, благодарный внук сделал этот важный шаг. Но поступил в институт не ради учебы, поэтому с радостью ушел служить в армию. Там он окончательно утвердился со своим предназначением. Звучало громко и пафосно, однако, по сути, верно. Служба в армии стала своеобразным катализатором. Отличник боевой и политической подготовки, вернувшись в институт, Дмитрий с рвением взялся за общественные нагрузки. Зарабатывая авторитет, он быстро прослыл неутомимым идейным борцом. Одни считали Шахова приспособленцем, другие завидовали его умению чувствовать ситуацию. Многие смотрели на него, как на умудренного жизненным опытом товарища.

Шахов со всеми держался дружелюбно, в то же время никого не подпуская к себе близко. Он не старался быть простым и доступным. Особенно это касалось женской половины факультета, чьим вниманием он не был обделен. Обладая превосходным чувством юмора, приятной внешностью, Дмитрий разбил не одно сердце. Ему это доставляло истинное удовольствие. Женские слезы не действовали на него. Может быть, немного раздражали. Он жил, не тратя время на сентиментальные отступления. У него был план. Пункт «сердечные осложнения» в нем не значился.

Став профсоюзным лидером, Шахов проявлял себя, как мог. Команда приняла его. Он быстро вошел в доверие. В то время для него только это имело смысл. Дмитрий был готов на все, чтобы удержаться в среде, пропитанной лицемерием, предательством, двурушничеством. Шахов умел быть разным. Он принял правила игры и активно работал над образом идейного, уверенно смотрящего в будущее товарища. На тот момент это было актуально, беспроигрышно. К его мнению прислушивались. Дружбой с ним дорожили. Быть в стане его противников автоматически означало «не быть». Шахов умел сметать со своего пути всех и вся. Спорить с ним в те времена означало вступить в конфликт с системой. Кому же хотелось?

А потом наступили перемены. Глобальные, переворачивающие все с ног на голову, подкосившие многих, но не таких, как Шахов. Менялись должности, окружение, но цель оставалась прежней. Дмитрий шел к своей вершине, не сомневаясь в успехе. Быстро сориентировавшись, он направил свои паруса по ветру. Это была его стихия. Дмитрий почувствовал вкус свободы и новых возможностей. Все складывалось как нельзя лучше. Институт позади, однако связи, идущие из тех времен, помогали Шахову сметать препятствия на своем пути. Не сомневаясь в своем выборе, он шаг за шагом поднимался вверх. Амбиции подбрасывали его к небесам, реалии возвращали на грешную землю.

Упрямство, трудолюбие, связи сделали свое дело. Прошло несколько лет. Бизнес Шахова приносил доход, о котором многие могли только мечтать, но Дмитрий был готов к этому. Он совершенно спокойно, как должное воспринимал происходящее. Ему и в голову не приходило, что могло быть иначе. Имя Шахова стало синонимом успеха, но никакого головокружения Дмитрий не ощущал. Удовлетворенное самолюбие не собиралось почивать на лаврах. Шахов ни на минуту не сомневался, что заслуживал большего.

Жизнь удалась. Карьера шла вверх. Не на что жаловаться. Разве что… Альбина. Говорят, мужчине дается мечта и женщина, которая помогает воплотить эту мечту в жизнь. Шахов считал, что к его успехам Альбина никакого отношения не имеет. Он всего добился сам. Жена не мешала. Может быть, ему следовало быть ей благодарным уже за это?

– Я – талисман твоих удач, Митя, – не уставала замечать Альбина, чем здорово действовала ему на нервы.

Он не возражал. Не спорить с женщинами – еще один принцип Шахова. Он отмалчивался, позволяя Альбине восхвалять себя и свою роль в его взлете. Напрасно. Нужно было сразу поставить ее на место. Интуиция подсказывала, что попустительство в таких делах непозволительно, но время было упущено. Альбина приписала себе львиную долю его успехов.

Все началось с того, что эта девушка задержалась в роли его подруги дольше остальных. Она взирала на всех, кроме Шахова, с нескрываемым высокомерием. В какой-то степени это льстило его самолюбию. Дикарка, которая становилась ручной, ловила каждое его слово – это было интересно. Постепенно они все больше времени проводили вместе. Дмитрий не заметил, как привязался к ней. Ее присутствие стало чем-то само собой разумеющимся. Близость с Альбиной открыла ему еще одну грань ее натуры: неутомимая в любви, она умела доставить ему удовольствие. Внешняя холодность скрывала горячую страстную натуру. При этом Альбина никогда ни словом не обмолвилась о том, что, как истинный джентльмен, он обязан на ней жениться. Дмитрия это устраивало.

Однажды настал день, к которому он не был готов.

– Я беременна, – бесцветным голосом сообщила Альбина, когда они шли по благоухающему свежей зеленью весеннему парку. От неожиданности Дмитрий отреагировал не сразу. Его молчание Альбина расценила по-своему. – Ты не переживай. Я сама разберусь с этим. Расслабься.

– Ты решила за нас обоих? Почему?

– Это самый простой выход.

– Нам нужен не простой, а правильный. – Дмитрий сразу подумал о том, что ситуация напоминает сюжет женских романов. Она беременна. Он – подлец, она – святая. Такой расклад его не устраивал.

– Слушай, не изрекай. Ты не на собрании, – съязвила Альбина.

– Мы поженимся. – Решил Шахов и почувствовал облегчение. Значит, все правильно?

– Я не готова выйти за тебя замуж.

– А к аборту готова? – В этот момент в глубине души он хотел, чтобы Альбина настояла на своем. Тогда не пришлось бы ничего кардинально менять. Но она вдруг сникла, куда-то подевалась ее независимость и поза. Уткнувшись ему в плечо, Альбина расплакалась.