Желудок Эммы свело от тоски и страха. Теперь утаивать что-либо от Брук невозможно. Обычно они делились всем. Но она не может вот так, ни с того ни с сего, признаться: «Я упросила твоего брата переспать со мной в ночь блэкаута и сейчас помню лишь тяжесть его тела на моем, жаркое дыхание и непристойности, которые он шептал мне на ухо».

Она не помнила, как легла в постель, когда он ушел той ночью. Не могла вспомнить, чем все закончилось. Были ли его прощальные слова признанием огромной ошибки? Или он пообещал позвонить? Он понятия не имел о том, что они делали, но, боже, она тоже плохо соображала той ночью.

– О господи, – промямлила она.

– Что?

– Ничего. Совсем ничего.

– Брук, ты сегодня проделала огромную работу, – заметила Каллиста с улыбкой на миллиард долларов, опираясь на гранитный островок и выпячивая напоказ грудь.

Солнце зашло, и почти все, кроме нее, уже ушли.

– Ты облегчила день твоему брату.

И не только я, Калли. Эмма взяла на себя половину работы, и мы были на все готовы, лишь бы помочь Дилану пережить этот день.

Взгляд Каллисты метнулся к Эмме, словно она только сейчас заметила девушку.

«Привет, я не невидимка».

– Конечно, и ты тоже, Эмма, – пропела Каллиста тоном, которым обычно говорят с детьми. Почему богатые влиятельные женщины так остро чувствуют свое превосходство? По праву больших денег? – Великолепная работа.

– Дилан – мой друг, и я счастлива помочь.

Каллиста коротко кивнула, смерила Эмму взглядом, словно решая, стоит ли с ней соперничать, и отвернулась, очевидно списав ее со счета.

– Брук, не знаешь, где Дилан? Хочу попрощаться с ним и сказать, что его надгробная речь была трогательной.

– Знаю. Он просил попрощаться за него. Очень устал и ушел спать пораньше.

– Уже в постели?

Каллиста выпрямилась и взглянула в сторону лестницы, поскольку точно знала, где находится спальня Дилана.

– Может, я поднимусь и пожелаю ему спокойной ночи?

– Э! Его нельзя беспокоить. Приказ доктора, – заученно улыбнулась Брук, от чего Эмми захихикала про себя. Предоставим Брук защищать брата!

– Да, конечно, ты права.

Каллиста прикусила губу и бросила взгляд, полный желания, в сторону лестницы, при этом изменившись в лице.

– Ему действительно нужно отдохнуть, чтобы как можно скорее вернуться на съемочную площадку.

Съемки картины о морском спецназе были прерваны на неделю, студия несла большие расходы, поэтому возвращение Дилана было жизненно важным. Даже Каллиста это понимала.

– Передай, что я ему позвоню.

– Обязательно, Калли. Я тебя провожу.

– О, это необязательно.

– Ничего страшного.

После их ухода Эмма не смогла сдержать смеха, точно зная, что Каллиста Ли Аллен ненавидела, когда ее называют Калли. Однако ничего не сказала Брук, потому что та сестра Дилана.

Ну и денек выдался! Эмма эгоистично радовалась тому, что он закончился, поскольку не нравилось терзаться угрызениями совести. Она надеялась, что пословица «С глаз долой – из сердца вон» точно соответствует ей. Как только уедет из дома Дилана, возможно, голова прояснится, и она избавится от угнетающих мыслей и внутреннего голоса, требовавшего рассказать, что между ними произошло.

Покончив со своими обязанностями и зная, что в доме все приведено в порядок благодаря им с Мэйзи, Эмма уселась на белый кожаный диван в гостиной и засмотрелась в окно на небо, расцвеченное красками заката, откинулась на спинку и закрыла глаза, прислушавшись к шуму прибоя.

– Миссия выполнена! – воскликнула Брук, захлопав в ладоши. – Она убралась!

Эмма мигом встрепенулась:

– Ты настоящая мама-медведица! Кто бы мог подумать!

– Вообще Дилан в состоянии сам о себе позаботиться, но сейчас нуждается в небольшой помощи. А для чего еще нужны надоедливые младшие сестры?

– Ясное дело, чтобы держать подальше приставучих женщин!

– Делаю все, что могу.

Брук положила ноги на журнальный столик и вздохнула:

– Жду не дождусь турнира по гольфу среди звезд. Это одно из самых важных мероприятий, которые мы когда-либо проводили. И действуем сами! Никакого вмешательства Дилана. Они даже не знают, что он мой брат! И он не играет в гольф.

– Не играю?

Очаровательно взъерошенный Дилан в черных спортивных брюках и белой майке вошел в комнату. Пробивавшаяся щетина, картинно спутанные волосы и чувственный взгляд синих глаз доконали Эмму.

– Не играешь? – пробормотала Брук, настороженно оглядывая брата.

– Шучу, – ухмыльнулся тот, – конечно, не играю. По крайней мере, точно помню, что ни разу не попал в лунку. Никогда не понимал смысла игры.

– Балбес. Что это ты встал?!

Он длинно вздохнул и провел рукой по лицу.

– Не могу заснуть. Пойду прогуляюсь. Пока. Еще раз спасибо за все.

Брук открыла рот, но он уже выскочил за дверь.

– Черт, у него по-прежнему приступы головокружения. Не пойдешь с ним, Эмма? Скажи, что тоже хочешь прогуляться. Он считает, что я слишком ношусь с ним.

Эмма замялась. Она уже хотела ехать домой.

– Я… э-э-э…

– Пожалуйста! – взмолилась Брук. – В твоем присутствии он не решится на бег трусцой. Я знаю, ему очень хочется. Постоянно жалуется, что не делает пробежек. На берегу почти темно. Он может упасть, и никто этого не узнает.

Это правда. Доктор сказал, что ему нельзя переутомляться. И разве можно волновать Брук? Она и так умирает от страха за брата.

– Ладно, пойду.

– Вот почему я тебя люблю!

Эмма сняла туфли на каблуках и поднялась.

– Еще бы не любила. Я не гоняюсь за кинозвездами ради абы кого!

С этим она вышла черным ходом, спустилась, поискала глазами Дилана и побежала, заметив, как далеко тот успел уйти.

– Дилан! – окликнула она, догоняя его. Пальцы ног утопали в прибрежном песке. – Подожди!

Он обернулся и замедлил шаг.

– Не возражаешь против компании? – Эмма тяжело дышала. – Мне тоже захотелось прогуляться.

– Сейчас угадаю. Это Брук тебя послала.

Она пожала плечами:

– Может, мне захотелось подышать свежим воздухом!

Он с сомнением улыбнулся:

– Ну да, а луна зеленая.

– Все знают, что луна сделана из сыра, и потому она желтая.

Дилан покачал головой и скептически усмехнулся: